Сто тысяч любимых строк. Часть 3.

Когда ты умрешь, я не стану валять дурака,
Зализывать раны. На север, потом в пески.
Мы вместе с тобой флиртовали со смертью, и вот
Тебе я дарю ее, мой любимый друг.

Только ты…
Когда ты умрешь, будет самый красивый закат,
Случатся все молнии, грозы и все дожди.
Белее снега рубашкой накрою тебя
И снов пожелаю тебе, самых крепких снов.

Пуля у виска,
Пуля наверняка.
Улыбайся только своим.
Любить невозможно всех,
К черту мне такой успех.
Улыбайся только своим.
то-о-лько ты...
Когда ты умрешь, я не стану валять дурака...

 

Ты - запах мяты, когда
Измяты её листы в пальцах,
Потри ладонью ладонь,
Смотри - там горит мёд.
На дне запаха мяты усни -
Во сне возле сосны
Стрела птицу убьёт влёт,
Вода перейдёт в лёд.
Рыба сбежит от блесны,
Свалится с неба сова -
Это слова. Это сны.
Это мои
Козни для колдовства.
Раз прошепчу, два -
Это мои
Корни трав для ведовства.
Три - в пальцах траву сотри,
Зависни над дном,
Знай только одно:
Ты - это дурман-цветы
Там, где нельзя ходить,
Там, где надышишься пьян,
Там, где заснёшь от ран -
Ты - это соты с матерью пчёл,
Сотнями пьющих сок.
А ещё
Ты - это шаг через стык
Пера и крыла,
Локтя с плечом
Там где излом под углом
Корня и дерева,
Рук и стекла,
Веры и меры,
Добра
И зла.
/Ольга Арефьева/

 

Не жалуюсь, не жду, не спорю, не сплю.
Не рвусь
Ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, ни к кораблю.
Не чувствую как в этих стенах жарко, как зелено в саду.
Давно желанного и жадного подарка-
Не жду.

Не радуют ни солнце, ни трамвая звенящий бег.
Живу не видя дня,
Позабывая число и век.

На, кажется, надорванном канате
Я- маленький плясун!
Я- тень от чьей-то тени, я- лунатик
Двух темных лун.

 

Ах, если б ты мне только не сказал
Слова, что заучила наизусть.
Не знаешь сам, как больно наказал,
Целуешь торопливо, ну и пусть.
И только мир один не спешил,
Как будто бы давно уже решил,
За всех и за меня тоже,
Кто жить из нас двоих сможет.

Не говори больше о любви,
Мой нежный голос с кассет сотри.
Пускай счастливые наши дни
Сердце забудет.
Когда окажется жизнь пустой,
Захочешь крикнуть: "Любовь, постой!"
Вот только, знаешь, меня с тобой
Больше не будет.

Не будет в нашей книге новых глав,
Былых историй строчки расплылись.
Погибли чувства, с высоты упав,
А новые, увы, не родились.
Я все стерплю - я сильная, пойми,
Узнаю, как попасть на край земли.
Как сердце улыбается любя,
Уже не от тебя, не от тебя.

Не говори больше о любви,
Мой нежный голос с кассет сотри.
Пускай счастливые наши дни
Сердце забудет.
Когда окажется жизнь пустой,
Захочешь крикнуть: "Любовь, постой!"
Вот только, знаешь, меня с тобой
Больше не будет.

Из снежинок беленьких свою тебе доверила тайну.
Полюбить заставила, в руках твоих растаяла случайно.

(с) Гости из будущего




На этом - все.Прощай.

 

Я тоже любил, и дыханье
Бессонницы раннею ранью
Из парка спускалось в овраг, и впотьмах
Выпархивало на архипелаг
Полян, утопавших в лохматом тумане,
В полыни и мяте и перепелах.
И тут тяжелел обожанья размах,
Хмелел, как рыло, обожженное дробью,
И бухался в воздух, и падал в ознобе,
И располагался росой на полях.

А там рассвет занимался. До двух
Несметного неба мигали богатства,
Но вот петухи начали пугаться
Потемок и силились скрыть перепуг,
Но в глотках рвались холостые фугасы,
И страх фистулой голосил то потуг,
И гасли стожары, и, как по заказу,
С лицом пучеглазого свечегаса
Показывался на опушке пастух.

Я тоже любил, и она пока ещё
Жива, может статься. Время пройдет,
И что-то большое, как осень, однажды
(Не завтра, быть может, так позже когда-нибудь)
Зажжется над жизнью, как зеркало, сжалившись
Над чащей. Над глупостью луж, изнывающих
По-жабьи от жажды. Над заячьей дрожью
Лужаек, с ушами ушитых в рогожу
Листвы прошлогодней. Над шумом, похожим
На ложный прибой прожитого. Я тоже
Любил, и я знаю: как мокрые пожни
От века положены году в подножье,
Так каждому сердцу кладется любовью
Знобящая новость миров в изголовье.

Я тоже любил, и она жива ещё.
Все так же, катясь в ту начальную рань,
Стоят времена, исчезая за краешком
Мгновенья. Все так же тонка эта грань.
По-прежнему, схлынули с лиц очевидцев,
Безумствует быль, притворяясь незнающей,
Что больше она уж у нас не жилица.
И мыслимо это? Так, значит, и впрямь
Всю жизнь удаляется, а не длится
Любовь, удивленья мгновенная дань?
/Б.Пастернак/

 

....Одна снежинка-еще не снег еше не снег
Одна дождинка-еще не дождь.....

 

Ты так играла эту роль!
Я забывал, что сам - суфлер!
Что будешь петь и во второй,
Кто б первый ни совлек.

Вдоль облаков шла лодка. Вдоль
Лугами кошенных кормов.
Ты так играла эту роль,
Как лепет шлюз - кормой!

И, низко рея на руле
Касаткой об одном крыле,
Ты так! - ты лучше всех ролей
Играла эту роль!
/Б. Пастернак/

 

Сумев отгородиться от людей,
я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тесаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я созерцаю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке...

Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро - как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.

Того гляди, что из озерных дыр
да и вообще - через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползет наружу.

 

Я памятник воздвиг себе иной!

К постыдному столетию - спиной.
К любви своей потерянной - лицом.
И грудь - велосипедным колесом.
А ягодицы - к морю полуправд.

Какой ни окружай меня ландшафт,
чего бы ни пришлось мне извинять,-
я облик свой не стану изменять.
Мне высота и поза та мила.
Меня туда усталось вознесла.

Ты, Муза, не вини меня за то.
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,
пускай меня разрушат, расчленят,-

в стране большой, на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струей воды ударю в небеса.
Иосиф Бродский.

 

вот просто сегодня такое настроение

На прощанье - ни звука.
Граммофон за стеной.
В этом мире разлука -
лишь прообраз иной.
Ибо врозь, а не подле
мало веки смежать
вплоть до смерти. И после
нам не вместе лежать.

II

Кто бы ни был виновен,
но, идя на правеж,
воздаяния вровень
с невиновным не ждешь.
Тем верней расстаемся,
что имеем в виду,
что в раю не сойдемся,
не столкнемся в аду.

III

Как подзол раздирает
бороздою соха,
правота разделяет
беспощадней греха.
Не вина, но оплошность
разбивает стекло.
Что скорбеть, расколовшись,
что вино утекло?

IV

Чем тесней единенье,
тем кромешней разрыв.
Не спасут затемненья
ни рапид, ни наплыв.
В нашей твердости толка
больше нету. В чести -
одаренность осколка,
жизнь сосуда вести.

V

Наполняйся же хмелем,
осушайся до дна.
Только емкость поделим,
но не крепость вина.
Да и я не загублен,
даже ежели впредь,
кроме сходства зазубрин,
общих черт не узреть.

VI

Нет деленья на чуждых.
Есть граница стыда
в виде разницы в чувствах
при словце "никогда".
Так скорбим, но хороним,
переходим к делам,
чтобы смерть, как синоним,
разделить пополам.



VIII

Невозможность свиданья
превращает страну
в вариант мирозданья,
хоть она в ширину,
завидущая к славе,
не уступит любой
залетейской державе;
превзойдет голытьбой.

X

Что ж без пользы неволишь
уничтожить следы?
Эти строки всего лишь
подголосок беды.
Обрастание сплетней
подтверждает к тому ж:
расставанье заметней,
чем слияние душ.

ХI

И, чтоб гончим не выдал
- Ни моим, ни твоим -
адрес мой - храпоидол
или твой - херувим,
на прощанье - ни звука;
только хор Аонид.
Так посмертная мука
и при жизни саднит.

 

Я несу ее нежно, мою страшную тайну,
Идеальную точность в оловянных запястьях.
Если ты вдруг заметишь мое отраженье,
Я тебя огорчу, ты не сможешь простить мне.

Эти бесшумные жесты - символы невозвращенья.
Мне ничего так не нужно...

Я несу ее нежно, мою страшную тайну,
Пеленаю и прячу глубоко под ключицу.
У тебя будет много настоящего в смерти,
Предстоящего в жизни, только лучше, лучше.
Но ничего не случится, но ничего не случится

Я несу ее нежно, мою страшную тайну
От звонка до звонка, от порога к порогу.
Если нам повезет, мы не встретимся больше,
Не расстанемся на расстоянье в два дюйма.

Ты превращаешься в образ беспрецедентный, как чудо.

Мне ничего так не нужно.
Не открывай глаза,
Не открывай глаза,
Не открывай глаза, поздно.

Я несу ее нежно, мою страшную тайну...
Я несу ее нежно, мою страшную тайну...
Я несу её нежно...
(c) Арбенина

 

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
И перед призраком любви
Попытка бить на снисхожденье -
Какое заблужденье!
Любви прозрачная рука
Однажды так сжимает сердце,
Что розовеют облака
И слышно пенье в каждой дверце.

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
Сражаться с призраком любви,
Брать от любви освобожденье -
Какое заблужденье!
Все поезда, все корабли
Летят в одном семейном круге.
Они - сообщники любви,
Ее покорнейшие слуги.

Дрожь всех дождей,
Пыль всех дорог,
Соль всех морей,
Боль всех разлук -
Вот ее кольца,
Кольца прозрачных рук,
Крыльев прозрачных свет и звук.

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
В словах любви, в слезах любви
Сквозит улыбка возрожденья,
Улыбка возрожденья...
И даже легче, может быть,
С такой улыбкой негасимой
Быть нелюбимой, но любить,
Чем не любить, но быть любимой.

 

Разругались, распались, разъехались..
Разменяли семью на звонки телефонные,
На трезвон голосов вперемешку с помехами
И на старые записи магнитофонные,
Где звучат голоса, что случайно записаны,
Когда ссоры казались нелепыми..странными..
В наше время все реже общаются письмами,
В лучшем случае в праздники телеграммами..
Мы решаем дела, а они не решаются,
И в тревожных звонках мы до крика заходимся,
Бросить все и приехать никак не решаемся
И вот так недвижимы все дальше расходимся...
Со свободой своей бродим мы несвободные
По друзьям по знакомым, словно мысли случайные,
Пустоту заполняем пустыми заботами,
А минуты отчаянья - обещаньями....

 

Эта вечная задачка без решения, итак:
Звали девочку Чудачка, звали мальчика Чудак.
И не важно, сколько прожил он на свете, и она,
Не был их никто моложе ни в какие времена.

Даже если вы не знали, то теперь поймет любой -
Как бы мальчика не звали, звали девочку Любовь.

Из порочнейшего круга в этом будничном лото
Что их бросило друг к другу, то не ведает никто.
Может радость, может скука, может годы на плечах...
Звали мальчика - Разлука, звали девочку - Печаль.

Что им мир дурной и злобный, коль от счастья одурев
В нем они мерцали словно две свечи на алтаре.

Краток век любовной блажи. Быстрым светом озаря.
Их судьба свела, судьба же их и сбросит с алтаря.
Разнесет по белу свету, словно камешки праща...
Звали мальчика - До встречи. Звали девочку - Печаль…

 

Жду писем. Каждый вечер жду.
Они плывут в тюках и грудах.
Как счастье, жду. Жду, как беду,
ни от кого и ниоткуда.

Неделю ждешь и месяц ждешь
гонцов неведомой разлуки,
а письма падают, как дождь,
в чужие ящики и руки.

И сквозь заснеженную жуть
под "тик" под "так" часов усатых
я самому себе кажусь
большим письмом без адресата.

Не распечатано оно,
на остальные непохоже -
и слава Богу! Все равно
его никто прочесть не сможет.

...А город вечером залит,
и, не видны простому оку,
лежат печати чьих-то лиц
на золотых конвертах окон.

 

Полюбить тебя, как вкус горячего шоколада.
Видеть, чувствовать, целовать, быть рядом.
Обижаясь на мелочи, запоминать твой профиль,
Запивать привычную сигарету чашкой кофе.
Рисовать тебя: губами, пальцами, сердцем
Замирая в твоих ладонях, чтобы согреться,
Видеть, чувствовать, целовать, улыбаться -
Уделять внимание мелочам
И, навязшее на зубах "рацио",
Изменить на желание
Мол - чать
Полюбив тебя, как вкус горячего шоколада......

Храм мой... Тело твое белое,
Вольно трактуя строку Писания -
Господи, что я с собою делаю
В явном соблазне непонимая.
Читаю ладони твои, как Библию,
Вглядыаясь в каждую черточку пристально,
Иду Израилем, прохожу Ливию,
Возвращаюсь в Россию жадно, мысленно...
Лбом запыленным коснусь коленей,
Так, припадая к порогу церковному,
Раненый воин, бредущий из плена,
Спешит к высокому и безусловному
Слову. Наполненные смирением,
Рвутся цветы из-под снежной скатерти,
Или осенних листов горение
Огненной лавой стекает к паперти.
Плечи твои... Не на них ли держится
Весь этот вод, изукрашенный фресками?
Не Богоматерь, не Самодержица,
Не Баба степная с чертами резкими...
Не нахожу для тебя сравнения.
Сладко притронуться как к святыне...
В каждой молитве - благодарение
Древневозвышенной латыни!
Дай мне войти, позабыв уклончивость
Пришлых законов. Взгляни на шрамы.
Время любого бессилия кончилось.
Нужно держаться легко и прямо.
Храм мой, прими меня, сирого, серого...
Не с плюсом, минусом - со знаком равенства.
Губ твоих горних коснуться с верою
И причаститься Святыми Таинствами...
/A. Белянин/

 

Я твое повторяю имя
По ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!
/ЛОРКА/

 

Я во сне напоил лошадей.
Мы поскачем во Францию-город
На руины великих идей.


Мы дорогу найдем по светилам,
Хоть светила сияют не нам.
Пропылим по забытым могилам,
Прогремим по священным камням…
Юрий Кузнецов

 

Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Детям дарят с елки
Детские игрушки.

И, состарясь, дети
До смерти без толку
Все на белом свете
Ищут эту елку.

Где жар-птица в клетке,
Золотые слитки,
Где висит на ветке
Счастье их на нитке.

Только дед-мороза
Нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы
Сверху снял игрушки.

Желтые иголки
На пол опадают...
Все я жду, что с елки
Мне тебя подарят.

Конст. Симонов

 

В холода, в холода
От насиженных мест
Нас другие зовут города, —
Будь то Минск, будь то Брест, —
В холода, в холода...

Неспроста, неспроста,
От родных тополей
Нас суровые манят места —
Будто там веселей, —
Неспроста, неспроста...

Как нас дома ни грей —
Не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей, —
Будто с нами беда,
Будто с ними теплей...

Как бы ни было нам
Хорошо иногда —
Возвращаемся мы по домам.
Где же ваша звезда?
Может — здесь, может — там...

В.С. Высоцкий

 

Корабли постоят — и ложатся на курс, —
Но они возвращаются сквозь непогоды...
Не пройдет и полгода — и я появлюсь, —
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все — кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все — кроме тех, кто нужней, —
Я не верю судьбе, а себе — еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в делах —
Я, конечно, спою — не пройдет и полгода.

Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в мечтах, —
Я, конечно, спою — не пройдет и полгода.

 

Я верю в нашу общую звезду,
Хотя давно за нею не следим мы:
Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —
Мы все же оставались невредимы.

Бил самосвал машину нашу в лоб,
Но знали мы, что ищем и обрящем, —
И мы ни разу не сходили в гроб,
Где нет надежды всем в него сходящим.

Катастрофы, паденья, — но между —
Мы взлетали туда, где тепло...
Просто ты не теряла надежду,
Мне же — с верою очень везло.

 

в продолженье

Да и теперь, когда вдвоем летим,
Пускай на ненадежных самолетах,-
Нам гасят свет и создают интим,
Нам и мотор поет на низких нотах.

Бывали "ТУ" и "ИЛы", "ЯКи", "АН",-
Я верил, что в Париже, в Барнауле -
Мы сядем,- если ж рухнем в океан -
Двоих не съесть и голубой акуле!

Все мы смертны - и люди смеются:
Не дождутся и вас города!
Я же знал: все кругом разобьются,
Мы ж с тобой - ни за что никогда!

Мне кажется такое по плечу -
Что смертным не под силу столько прыти:
Что на лету тебя я подхвачу -
И вместе мы спланируем в Таити.

И если заболеет кто из нас
Какой-нибудь болезнею смертельной -
Она уйдет,- хоть искрами из глаз,
Хоть стонами и рвотою похмельной.

Пусть в районе Мэзона-Лаффита
Упадет злополучный "Скайлаб"
И судьба всех обманет - финита,-
Нас она обмануть не смогла б!

Владимир Семёнович Высоцкий

 

Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

 

Прячется вечер
пудрится звезда,
И я тебе друг,
а ты мне не то что бы…….
Чайные плечи
из...Волгограда...
Дрогнули вдруг
и замерли навсегда.

Если бы можно в сердце поглубже
вклеить портреты,
И я на память оставлю
свои сигареты…….

Плавится шоссе
искрятся стопы
И я тебе друг
а ты мне не то что бы
Очередь в кассы
хмурые копы
И я тебе друг…
а ты мне-…
ну, кто мне ты???

Если бы можно
в сердце поглубже
вклеить портреты
И я на память оставлю
свои сигареты
Если бы можно
в сердце поглубже
вставить кассеты
И я на память оставлю
свои сигаре … ТЫ......ТЫ........ТЫ.......

 

В руки твои умру, в руки твои опять-
Не долетевший Икар.
Да, не хватило сил, да, не туда просила,
Что-нибудь, кроме гитар.
Кто показал тебе звезды утром?
Кто научил тебя видеть ночью?
Кто, если не я???
Я, я всегда буду за тобой.
Я, я всегда буду за тебя.
Нет…, не отпущу….
Десять минут любви, десять минут тепла-
Будто какой-то пустяк.
Били по тормозам, я по твоим глазам
Видела: что-то не так….
Сколько уже прошло, сколько еще пройдёт?
Мне без тебя тяжело!!!!
Просто давай дружить, в губы давай дружить,
Я буду твоим НЛО.
Кто...
Кто...
Кто, если не я?
Я, я всегда буду за тобой.
Я, я всегда буду за тебя.
Нет, не отпущу.
Z.

 

не бери себе в голову Земфира не бери
прогоняй ностальгию мимо дымом в потолок
и не трогай телефон и заусенца
ты же можешь я то знаю

кроме счастья
есть зима простуды просто невезенье
в воскресенье ты же будешь улыбаться
и казаться между прочим лучше всех

убивай свою прихоть сколько можешь убивай
расскажи как хотелось грелось тысячи зеркал
и не надо никого и даже мыслей
так спокойней я-то знаю

кроме счастья
есть зима простуды просто невезенье
в воскресенье ты же будешь улыбаться
и казаться между прочим лучше всех

объясни себе важное пусть долго объясни
разозлись если хочешь можешь ввысь и разозлись
выбирай себе же сны и настроенья
впечатленья я-то знаю

кроме счастья
есть зима простуды просто невезенье
в воскресенье ты же будешь улыбаться
и казаться между прочим лучше всех

не бери себе в голову Земфира не бери
прогоняй ностальгию мимо дымом в потолок
и не трогай телефон и заусенца
ты же можешь я то знаю
все

 

Виртуальный роман

Виртуальная дорога от тебя до меня
Но в неоне слишком много чужого огня
Слишком много в наших файлах прописанных слов
Не хватает только шага, а я не готов



От звонка до звонка
Улыбаться
Не стесняясь себя
Раздеваться
Отдаваться тебе
Расставаться
А еще не уметь...
Не уметь
Не уметь
Останавливаться


Календарь заменяет свой лист на другой
Я, конечно, не знаю, что будет с тобой
До второго пришествия лишь три часа
Все, что будет известно мне, строчки висят

Я тебе написал, что мне холодно здесь
Ты сказал: "Не пси***, забирай то, что есть"
А под каждым движеньем парит в небесах
Видеоисправленье и строчки в глазах...

 

Опять билет на поезд
Зажат в ладонь несмело
Глаза свои не скроешь
Кому какое дело?
Еще четыре шага
Осталось до разлуки
Зачем ты не сказала?
Да просто так, от скуки

Как строчки из молитвы
Читаешь расписанье
Мечты твои разбиты
Пустые обещанья
Еще четыре вздоха
Осталось до мгновенья
И кто-то остановит
Тебя прикосновеньем

Почему день? Почему солнца свет?
Как поверить в мир,
Если даже мира нет?
Сколько можно ждать,
Провожая поезда?
Почему ты? Почему навсегда?

Навсегда...
Навсегда...