Сто тысяч любимых строк. Часть 3.

Бася, солнце, хватит печали
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

 

Ну вот... Я с таким удовольствием вас читала

 

Ириш, специально для тебя:
Любимым

Всем, поющим во сне
Всем, парящим над заспанным миром
Присягнувшим весне
А не черным декабрьским дырам

Знаменосцам дождей
Триумфаторам радужных арок
Антиподам вождей
Собирателям солнечных марок

Всем, смеющимся всласть
Над проделками ямок нащёчных
Получающим власть
Из прозрачных ладоней проточных

Всем, целующим в губы
Свое мимолетное счастье
Разрывающим трубы
Мелодией еле звучащей

Заключающим ветер
В объятья распахнутых крыльев
Осыпающим вечер
Волшебной полуденной пылью

Сотрясателям крон
Отрицателям скучного прока
Под ресницами волн
Отыскателям лунного ока

Всем любимцам беды
Утолителям Божьего гнева
Всем, кто выше звезды
И помимо насущного хлеба

Всем скитальцам, всем нищим
Забытым, убитым, пропащим
Всем святым пепелищам
И храмам, покуда стоящим

Проливающим кровь
Затевающим правую битву
Завещаю любовь
И вот эту простую молитву

Нет не эту, а ту,
Что безмолвно стоит за словами
И глядит в темноту
И как тень ковыляет за вами…

 

ой...

 

Иркин, улыбнись!

Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.

Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.

У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню "Тройка удалая".

Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет - она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.

Таракан к стеклу прижался
И глядит едва дыша...
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.

Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало -
Вот что душу образует.

Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.

Против выводов науки
Невозможно устоять.
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.

Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть.

И проткнувши, набок валит
Таракана, как свинью.
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.

И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.

Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан.

Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат...
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.

Все в прошедшем - боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.

Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!

Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.

И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.

Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан -
Это мученик науки,
А не просто таракан.

Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.

На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.

Его косточки сухие
Будет дождик поливать
Его глазки голубые
Будет курица клевать.

 

фу...

 

а смотри, что нашла:

Горячий Секс и нежная Любовь
Однажды познакомились, скучая.
И вечером в божественный клубок
Они сплелись свободно и случайно.

Ах, этот Секс, он был немного груб,
Нетерпелив и чуточку развратен.
Он языком касался тайных губ,
Когда Любовь присела на кровати.

Она пустилась танцевать в ночи.
Сначала в удивительных нарядах,
Потом кружилась голая почти,
Едва касаясь, пролетая рядом.

Хотелось Сексу нежности, любви.
Любви хотелось секса и оргазма.
До этого желания свои
Им не случалось исполнять ни разу.

И, оказавшись, вдруг наедине
Любовь легко, без всякого стесненья
Раскинувшись, лежала на спине,
Потом открыто встала на колени.

И Секс любил так бережно ее,
Так звонко, глубоко, неутомимо…
Упало на пол светлое белье,
Огонь свечи качал пространство мира.

А мы с тобой под окнами, тогда,
Ловили звуки, отраженья, тени.
Ткань платья твоего была тонка,
Я гладил твои руки и колени.

Потом они позвали нас к себе
И были необычны ощущенья –
Купались вместе в лунном серебре
И задували свечи от смущенья…

 

ой...ой...ой...фсе.

 

вот теперь фсе))

Говоришь: платком, перчаткой
Хочешь стать, чтоб износила
Я тебя... чтоб, умирая,
Выцветал ты шёлком старым?
Слушать сладко, стелешь гладко.
Я б носила - что есть силы
...Только вечно я теряю
Дамские аксессуары.

Оставляю среди ночи
Их в кофейнях, и в каретах
Тканью памяти непрочной
О возлюбленных поэтах.

Говоришь: бруском точильным
Хочешь стать, чтоб я точила
О тебя ножи и прочий
Острый свой инструментарий ?
Больно сказано субтильно -
Водевильная личина.
Не пойму чего ты хочешь
...Разъясни, гуманитарий.

Править нож - нужна сноровка,
Править бал – сама не рада,
...Подвернулся мне неловко
Ты под лезвие досады.

Говоришь: кофейной чашкой
Хочешь стать, и мне щербинкой,
Позолоченным изломом,
Каждый день царапать губы ?
...Вот опасная промашка.
Я ведь гордая литвинка,
Если бьют посуду в доме
Значит жизнь идет на убыль.
Никогда у шляхты белой
Не отыщешь чашки битой.

...Что молчишь, как онемелый,
Передумал ? Значит - квиты.

Л.Элтанг

 

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
И перед призраком любви
Попытка бить на снисхожденье -
Какое заблужденье!
Любви прозрачная рука
Однажды так сжимает сердце,
Что розовеют облака
И слышно пенье в каждой дверце.

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
Сражаться с призраком любви,
Брать от любви освобожденье -
Какое заблужденье!
Все поезда, все корабли
Летят в одном семейном круге.
Они - сообщники любви,
Ее покорнейшие слуги.

Дрожь всех дождей,
Пыль всех дорог,
Соль всех морей,
Боль всех разлук -
Вот ее кольца,
Кольца прозрачных рук,
Крыльев прозрачных свет и звук.

За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
В словах любви, в слезах любви
Сквозит улыбка возрожденья,
Улыбка возрожденья...
И даже легче, может быть,
С такой улыбкой негасимой
Быть нелюбимой, но любить,
Чем не любить, но быть любимой.

Дрожь всех дождей,
Пыль всех дорог,
Соль всех морей,
Боль всех разлук -
Вот ее кольца,
Кольца прозрачных рук,
Крыльев прозрачных свет и звук.

 

Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть,
Ты устала, и надо поспать.
Уходи в царство снов, обо всем позабудь,
И душа перестанет страдать.
Лунный свет из окна на холодных камнях
Потускневшим блестит серебром...
Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх,
И неважно, что будет потом.
Пусть приснится тебе голубая река,
Кони в сумерках на берегу,
И дорога, что лентой уходит в закат —
Я чудесный твой сон сберегу.
Не тревожься, пусть снятся тебе острова
Из цветов в океане травы,
Пусть сплетаются в песню простые слова —
Песню леса и новой листвы.
Первый раз я жалею, что я не колдун —
Я бы в птицу тебя превратил,
И отправил туда, где тебя не найдут,
От врагов и от смерти укрыл.
Но сейчас я могу только песню сложить,
Подарить тебе дивные сны...
Остается недолго на свете нам жить,
Мы сейчас так друг другу нужны!
Я вплету в твои сны отражения звезд
Из серебряной чаши с водой.
Ты пройдешь по дорогам видений и грез,
Что волшебной встают чередой.
Но светлеет восток, и исчезла луна,
Гаснут звезды в небесной дали...
Скрип замка разобьет мир волшебного сна.
Просыпайся, за нами пришли...

 

РУСАЛКА

В тазу жестяном, в тазу жестяном
сидела,
Налили туда воды и соль размешали.
......................................................
Глаза завидущие, толстые губы,
волосы,
Как мокрое сено, белесые,
пахнет — водкой.
......................................................
Замерял диаметр соска; воду меняем
Утром и вечером; спит,
обнимая хвост.
......................................................
Вчера и сегодня выпускали поплавать.
Я караулил с багром,
Петров с карабином,
Улизнуть не пыталась
и только брызгалась.
......................................................
Возможно использовать
в целях рыбодобычи

 

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»

 

Часы останови, забудь про телефон,
и Бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Укрой чехлом рояль. Под барабана дробь
и всхлипыванье пусть теперь выносят гроб!

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
начертит в небесах «Он мёртв» над головой.
Пусть лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть.
Регулировщики в перчатках чёрных пусть.

Он был мой север, юг, мой запад, мой восток,
мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца — я был неправ.

Созвездья погаси, и больше не смотри
вверх! Упакуй Луну и Солнце разбери,
слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне никого в них больше не найти.

Уистон Хью Оден

 

Я – Женщина, и, значит, я – Актриса,
во мне сто лиц и тысяча ролей.
Я – Женщина, и, значит, я – Царица,
возлюбленная всех земных царей.
Я – Женщина, и, значит, я – Рабыня,
познавшая солёный вкус обид.
Я – Женщина, и, значит, я – пустыня,
которая тебя испепелит.
Я – Женщина. Cильна я поневоле,
но, знаешь, даже, если жизнь – борьба,
Я – Женщина, я слабая до боли,
Я – Женщина, и, значит, я – Судьба.
Я – Женщина. Я просто вспышка страсти,
но мой удел – терпение и труд,
Я – Женщина. Я – то большое счастье,
которое совсем не берегут.
Я – Женщина, и этим я опасна,
огонь и лёд навек во мне одной.
Я – Женщина, и, значит, я – прекрасна
с младенчества до старости седой.
Я – Женщина, и в мире все дороги
ведут ко мне, а не в какой-то Рим.
Я – Женщина, я избранная Богом,
хотя уже наказанная им!

***

Я девушка, и, значит, я невинна,
хотя грехи я знаю за собой.
Я девушка, и, значит, я картина,
которую не трогают рукой.
Я девушка, я вроде бы согласна,
но хочется до свадьбы подождать.
Я девушка, и мне предельно ясно
значение банального "не дать".
Я девушка, я будущее счастье,
я юная наивная Ассоль,
я верю в непорочное зачатье,
хотя не понимаю, в чем тут соль.
Я девушка, какая-никакая,
я дева, я холодная зима,
я Ева до изгнания из рая,
потенциальная пророка мать.
Я девственна, меня приносят в жертву,
кладут с молитвой на алтарь богов.
Я девушка, порыв беспечный ветра
под тяжестью приличия оков.
Я девушка, умею я динамить,
напрасно деньги на меня не трать.
Я девушка, и не могу на память
три вида контрацепции назвать.
Я девушка, я та причина в ссорах,
что многих до дуэли довели...

Я девушка, но этот факт под сорок
меня, признаться, мало веселит...

 

Вот мы с тобой обречены
Трава, что ждет удара косой...
Вот мы с тобой обручены
Кольцом разлук и бед полосой

Покуда мы ещё здесь и вместе
Дай мне коснуться тебя губами
Так странно видеть: кружат над нами
Косые тени ангелов мести

Гонимы гением дальних странствий
Горчайшей будешь моей потерей
А я - сладчайшей твоей утратой
Я знаю все, что же делать теперь

Я знаю, будешь делить с другими
Вино и ночи и, вдруг, однажды
Не сможешь выплакать мое имя
И рот сожжет твой внезапной жаждой

Ещё чуть-чуть в плену друг друга,
Сплетясь как ветви в ветреный вечер,
Отмерен срок наш и круг очерчен,
Но, прежде, чем сделать шаг из круга...

Дай мне коснуться тебя губами.
Налить вино и глядеть на пламя,
Как будто есть ещё строки в песне,
Как будто мы ещё здесь и вместе...

Ирина Богушевская

добавлено через 10 минут
Хуан Рамон Хименес

Я не вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.

Ветер в покинутом доме,
где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.

Будет ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.

Но будут цветы и звезды,
и радости, и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.

И старое пианино
в ночи зазвучит порою,
но я уже темных окон
задумчиво не открою.

добавлено через 12 минут
Мне Аббатисса задала урок –
Ей карту Рая сделать поточнее.
Я ей сказала – я не Сведенборг.
Она мне: будь смиренней и смирнее.
Всю ночь напрасно мучилась и сникла,
Пока не прилетел мой Ангел-Волк,
Он взял карандаши, бумагу,циркуль
И вспомнил на бумаге все, что мог.
Но Аббатисса мне сказала:»Спрячь.
Или сожги.Ведь я тебя просила ,
Тебе бы только ангела запрячь,
А где ж твои и зрение и сила?»

Мне Аббатисса задала урок –
Чтоб я неделю не пила, не ела,
Чтоб на себя я изнутри смотрела
Как на распятую – на раны рук и ног.
Неделю так я истово трудилась –
А было лето, ухала гроза,-
Как на ступнях вдруг язвами открылись
И на ладонях синие глаза.
Я к Аббатиссе кинулась –смотрите!
Стигматы! В голубой крови!
Она в ответ: ступай назад в обитель,
И нет в тебе ни боли, ни любви.

Мне Аббатисса задала урок –
Чтоб я умом в Ерусалим летела
На вечерю прощанья и любви –
И я помчалась, бросив на пол тело.

«Что видела ты?» –«Видела я вечер.
Все с рынка шли. В дому горели свечи.
Мужей двенадцать, кубок и ножи,
Вино на стол пролитое. В нем – муху.
Она болтала лапками, но жизнь
В ней, пьяной,меркла…»-«Ну а Спасителя?»
«Его я не видала.
Нет, врать не буду. Стоило
Глаза поднять –их будто солнцем выжигало,
Шар золотой калил. Как ни старалась –
Его не видела, почти слепой осталась».
Она мне улыбнулась –«Глазкам больно?»
И в первый раз осталась мной довольна.

Елена Шварц

 

Я несла свою Беду
по весеннему по льду, -
Обломился лед - душа оборвалася -
Камнем под воду пошла, -
а Беда - хоть тяжела,
А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дня
ищет по свету меня, -
Слухи ходят - вместе с ней - с Кривотолками.
А что я не умерла -
знала голая ветла
И еще - перепела с перепелками.

Кто ж из них сказал ему,
господину моему, -
Только - выдали меня, проболталися, -
И, от страсти сам не свой,
он отправился за мной,
Ну а с ним - Беда с Молвой увязалися.

Он настиг меня, догнал -
обнял, на руки поднял, -
Рядом с ним в седле Беда ухмылялася.
Но остаться он не мог -
был всего один денек, -
А Беда - на вечный срок задержалася...
/В. Высоцкий/

 

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-бренди, -
Ангел мой.

Там, где эллину сияла
Красота,
Мне из черных дыр зияла
Срамота.

Греки сбондили Елену
По волнам,
Ну а мне - соленой пеной
По губам.

По губам меня помажет
Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.

Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли -
Все равно;
Ангел Мэри, пей коктейли,
Дуй вино.

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-бренди,-
Ангел мой.
Осип Мандельштам

 

Сжала руки под темной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".

 

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту -
Что же? Разве я обижу вас?

О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я - сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.

Право, я буду рад за вас,
Так как - только влюбленный
Имеет право на звание человека.

 

Ну что тебе надо еще от меня?
Чугунна ограда. Улыбка темна.
Я музыка горя, ты музыка лада,
ты яблоко ада, да не про меня!

На всех континентах твои имена
прославил. Такие отгрохал лампады!
Ты музыка счастья, я нота разлада.
Ну что тебе надо еще от меня?

Смеялась: "Ты ангел?" - я лгал, как змея.
Сказала: "Будь смел" - не вылазил из спален.
Сказала: "Будь первым" - я стал гениален,
ну что тебе надо еще от меня?

Исчерпана плата до смертного дня.
Последний горит под твоим снегопадом.
Был музыкой чуда, стал музыкой яда,
ну что тебе надо еще от меня?

Но и под лопатой спою, не виня:
"Пусть я удобренье для божьего сада,
ты - музыка чуда, но больше не надо!
Ты случай досады. Играй без меня".

И вздрогнули складни, как створки окна.
И вышла усталая и без наряда.
Сказала: "Люблю тебя. Больше нет сладу.
Ну что тебе надо еще от меня?"
/Андрей Вознесенский/

 

Люблю зеленый блеск в глазах с разрезом длинным,
В твоих глазах - но все сегодня горько мне.
И что твоя любовь, твой будуар с камином
В сравнении с лучом, скользнувшим по волне.

И все ж люби меня! Пускай, сердечной смутой
Истерзанный, я зол, я груб - люби меня!
Будь матерью, сестрой, будь ласковой минутой
Роскошной осени иль гаснущего дня.

Игра идет к концу! Добычи жаждет Лета.
Дай у колен твоих склониться головой,
Чтоб я, грустя во тьме о белом зное лета,
Хоть луч почувствовал - последний, но живой.
Бодлер

 

Это больше, чем моё сердце.
Это страшнее прыжка с крыши.
Это громче вопля бешеного,
Но гораздо тише писка забитой мыши.
Это то, что каждый всю жизнь ищет,
Находит, теряет, находит вновь.
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
По свету рыщет.

Я говорю тебе про любовь.

Она сама по себе невесома,
Она легче, чем твои мысли,
Но вспомни, как душу рвало,
Когда она уходила.
Как на глазах твоих слёзы висли.
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего.
Сама на цыпочки встать попросит.
Ты даже не сможешь её увидеть,
Ты никогда не заглянешь в её глаза,
А думаешь только о том, как бы её не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла.
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть.
Она сожрёт тебя, как цветок тля,
Но всё равно, лучше так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя.

С ней хорошо, без неё как-то странно,
Мне не хватает её слёз радости.
Если она пришла, то тут же уходит плавно,
Бросая в лицо какие-то гадости.
И я держу свою дверь закрытой,
Чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти,
Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой,
Той, с которой мне не по пути.
/Дельфин/

 

++

 

В горах, на скале о беспутстве мечтая
Сидела Измена чужая и злая,
А рядом Любовь, рассветное золото, в косу вплетая
С утра, собирая плоды и коренья

Они отдыхали у горных озер
И вечно вели неоконченный спор.
С улыбкой одна, а другая с презреньем.
Одна говорила: - На свете нужны

Верность, порядочность и чистота
Мы светлыми, добрыми быть должны
В этом и есть красота!
Другая кричала: - Пустые мечты!

Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут право от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!
Однажды такой они подняли крик,

Что в гневе проснулся косматый старик
Великий Колдун раздражительный дед
Проспавший в пещере три тысячи лет!
И рявкнул старик: - Это что за война?

Я Вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все Ваши раздоры
Я сплавлю Вас вместе на все времена!
Схватил он Любовь колдовскою рукою,

Схватил он Измену рукой другой.
И бросил в кувшин их, зелёный, как море
А следом туда же и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту,

И дурман, и чистую правду, и ложь, и обман.
Едва Он поставил кувшин на костёр
Дым взмылься над лесом, как черный шатер.
Все выше и выше до горных вершин.

Старик с любопытством глядит на кувшин
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?
Кувшин остывает. Опыт готов.

По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотни кусков,
И... появилась... ЖЕНЩИНА...

 

Золотые капли октября
Соберу в сверкающие звенья.
Разреши поцеловать тебя
Посреди случайного мгновенья.

Я поглажу волосы твои...
Стало небо пасмурным и влажным.
Этот мир придуман для двоих -
Остальное, в сущности, - не важно.

Защищая от осенних гроз,
Я тебя согрею как сумею.
Ожерелье из упавших звезд
Ты наденешь царственно на шею.

Повернись, пожалуйста, ко мне.
Ветер звезды с листьями уносит...
Улыбнись в вечерней тишине -
Ничего, что наступила осень...

добавлено через 1 минуту
- Скажешь мне "да"?
- Да.
- Скажешь мне "нет"?
- Нет.
- Что там в окне?
- Звезда.
- Что нам с того?
- Свет.
- Вот на стене...
- Тень.
- А в колыбели?
- Дочь.
- Завтра придёт...
- День.
- Ну а пока?
- Ночь.
- Ночью темно.
- Боюсь!
- А рядом со мной?
- Покой.
- Я постарею.
- Пусть.
- Может, и ты.
- С тобой.
- Ты для меня?..
- Звезда.
- Я для тебя?..
- Свет.
- Вместе навек?
- Да.
- Ты меня любишь?
- ...

 

Мне вчера вдруг стало себя жаль,
Ничего поделать я не мог,
На меня обрушилась печаль,
Да такая, что я просто занемог.
Я безумно тер свои виски,
Я буквально даже постарел
От щемящих лап гипертоски.
Беспричинно как-то я грустил
И печаль из глаз моих текла,
Нос повесил, руки опустил
И смотрел на отражение стекла.
А сегодня, лишь глаза открыв,
Я печаль, как сон смахну рукой
И подумал: Как же я красив,
Господи, а умница какой!

 

На тротуаре сердце лежало,
на тротуаре, солнцем согретом.
Оно чуть дышало, оно чуть дрожало,
мягкое, грустное сердце поэта.
Его уронила нечаянно утром
женщина с добрым рассеянным взглядом,
когда доставала из сумочки пудру
или помаду, или помаду.

А ночью подвыпивший старый бродяга
о сердце споткнулся, до смерти разбился.
Собачники утром забрали беднягу -
смотри, этот парень неделю не брился.
И сердце забрали, а старший собачник,
который не думал над тем, что неясно,
решил, что ему привалила удача:
такое хорошее, свежее мясо.

Жена из фасоли и сердца поэта
сварила еще неизвестное блюдо,
и сыт был собачник, и все его дети,
и все приходившие в гости к ним люди.
А после обеда неясные мысли
и светлые думы, и образов стаи
сменили в их душах тоску и угрюмость,
и все - как ни странно - поэтами стали.

История кончилась, в общем, удачно,
но, честно признаться, уж вы не печальтесь,
конец я придумал, все было иначе,
и сердце осталось лежать на асфальте.
И об него спотыкается кто-то,
кто-то спешит, пробегая с ним рядом,
но ищет его до сих пор по субботам
женщина с добрым рассеянным взглядом.

 

Пес их знает, бродяг, для какой они пользы, бродяги?
По каким по таким ордерам принимать их в расчет?
В чем желательно было бы с ними сойтись? В чем не стоит?
Да и есть ли они вообще. Кто их видел, бродяг?

Не пойми-разбери, что за лица у них, что за взгляды.
Разговор - не пойми, алфавит, календарь - не пойми.
Что за дикость, должно быть, у них в головах и в одеждах.
Шесть и войлок, должно быть, и все. Замерзай, пропадай.

Я служу в патруле, я в машине сижу полицейской.
Меж развалин каких-то кружу, шевеленья слежу.
Уж не шабаш ли у бродяг? Не иначе как шабаш.
То ворона взлетит, то собачья мелькнет голова.

Уж не с ними ли ты коротаешь теперь новолунье?
Похудела, должно быть, обветрилась, стала смугла.
Шерсть и войлок на бедрах твоих и груди, шерсть и войлок.
Как запутали, чем завлекли? Пес их ведает, псов.

Мне нерадостно здесь одному меж развалин каких-то.
До утра далеко. Слаб и слеп мой патрульный фонарь.
Жизнь бессмысленна. Ты не со мной. Что за дикость повсюду!
Мне тоскливо, темно. Я люблю тебя. Псы не при чем.

добавлено через 2 минуты
Соври, что любишь! Если ложь
Добра, то будь благословенна!
Неужто лучше ржавый нож
И перерезанная вена?

Да! Притворись! Мне правду знать
Невыносимо, невозможно.
Лелей неправды благодать,
Как в колыбели, осторожно.

фигня какая-то слащавая...

 

Вот еще
Протяни свою руку -
Я трону губами ладошку
И останусь на ней
Самой ласковой в мире звездой.
Ты когда-нибудь гладил
Счастливую Женщину - Кошку?
Протяни свою руку,
Познай эту радость со мной...
Я открою тебе
Сокровенные тайны блаженства,
Я тебе подарю
Безрассудную песню в ночи...
Мой любимый, мой ласковый,
Ты для меня - совершенство!
Протяни свою руку...
Не нужно сомнений...
Молчи...