Утром в ржаном закуте, Где златятся рогожи в ряд, Семерых ощенила ****, Рыжих семерых щенят. До вечера она их ласкала, Причесывая языком, И струился снежок подталый Под теплым ее животом. А вечером, когда куры Обсиживают шесток, Вышел хозяин хмурый, Семерых всех поклал в мешок. По сугробам она бежала, Поспевая за ним бежать. И так долго, долго дрожала Воды незамерзшей гладь... А когда чуть плелась обратно, Слизывая пот с боков, Показался ей месяц над хатой Одним из ее щенков. В синюю высь звонко Глядела она, скуля, А месяц скользил тонкий И скрылся за холм в полях. И глухо, как от подачки, Когда бросят ей камень в смех, Покатились глаза собачьи Золотыми звездами в снег... (Есенин о собаке)
Все твой путь блестящей залой зла, Маргарита, осуждают смело. В чем вина твоя? Грешило тело! Душу ты - невинной сберегла. Одному, другому, всем равно, Всем кивала ты с усмешкой зыбкой. Этой горестной полуулыбкой Ты оплакала себя давно. Кто поймет? Рука поможет чья? Всех одно пленяет без изъятья! Вечно ждут раскрытые объятья, Вечно ждут: "Я жажду! Будь моя!" День и ночь признаний лживых яд... День и ночь, и завтра вновь, и снова! Говорил красноречивей слова Темный взгляд твой, мученицы взгляд. Все тесней проклятое кольцо, Мстит судьба богине полусветской... Нежный мальчик вдруг с улыбкой детской Заглянул тебе, грустя, в лицо... О любовь! Спасает мир - она! В ней одной спасенье и защита. Всe в любви. Спи с миром, Маргарита... Всe в любви... Любила - спасена! Цветаева "Даме с камелиями" Сколопендра добавил [date]1123133628[/date]: Счастливые будильников не ставят, А если ставят, значит, не заводят, А если и заводят, то на поздно, А если и на рано, то не встанут А если уж будильник их разбудит, Его швыряют прямо за окошко. Счастливым невдомек, что под окошком Несчастные торопятся на службу.:D
Я говорил: «Ты хочешь, хочешь? Могу я быть тобой любим? Ты счастье странное пророчишь Гортанным голосом твоим. А я плачу за счастье много, Мой дом — из звезд и песен дом, И будет сладкая тревога Расти при имени твоем. И скажут: "Что он? Только скрипка, Покорно плачущая, он, Ее единая улыбка Рождает этот дивный звон". И скажут: «То луна и море, Двояко отраженный свет,— И после:— О какое горе, Что женщины такой же нет!"» Но, не ответив мне ни слова, Она задумчиво прошла, Она не сделала мне злого, И жизнь по-прежнему светла. Ко мне нисходят серафимы, Пою я полночи и дню, Но вместо женщины любимой Цветок засушенный храню. /Н.Гумилев/
Я твое повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному водопою и смутные листья дремлют, свесившись над тропою. И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле. Я твое повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдаленно, как еще никогда не звучало. Это имя дальше, чем звезды, и печальней, чем дождь усталый. Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце мое виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, ее обрывая! Сколопендра добавил [date]1123181221[/date]: и еще его же: Есть души, где скрыты увядшие зори, и синие звезды, и времени листья; есть души, где прячутся древние тени, гул прошлых страданий и сновидений. Есть души другие: в них призраки страсти живут. И червивы плоды. И в ненастье там слышится эхо сожженного крика, который пролился, как темные струи, не помня о стонах и поцелуях. Души моей зрелость давно уже знает, что смутная тайна мой дух разрушает. И юности камни, изъедены снами, на дно размышления падают сами. "Далек ты от бога", - твердит каждый камень.
Путник милый, ты далече, Но с тобой я говорю. В небесах зажглися свечи Провожающих зарю. Путник мой, скорей направо Обрати свой светлый взор, Там живет дракон лукавый, Мой властитель с давних пор. Вот в пещере у дракона Нет пощады, нет закона. И висит на стенке плеть, Чтобы песен мне не петь. И дракон крылатый мучит, Он меня смиренью учит. Чтоб забыла детский смех, Чтоб стала лучше всех. Ты слишком уверен в своих руках, Ты думаешь, хватит сил. Нажатьем ладони бросать меня в прах Гостеприимных могил. И ты уверен в своих правах Увенчивать и свергать. Ты хочешь быть богом хотя бы в словах, Огнем заливая снега. Но, знаешь, твоя рука не сильней Той, что хранит меня. И я, повинуясь одной лишь ей, Стою, не боясь огня. И я, лишь ей покоряясь одной, Спокойно встречу твой взгляд. Мне жизнь возвратят за той стеной, Где вечно сияет сад. Путник милый, в город дальний Унеси мои слова, Чтобы сделался печальней Тот, кем я еще жива... (с) А.Ахматова
Вы помните ли то, что видели мы летом? Мой ангел, помните ли вы Ту лошадь дохлую под ярким белым светом, Среди рыжеющей травы? Полуистлевшая, она, раскинув ноги, Подобно девке площадной, Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги, Зловонный выделяя гной. И солнце эту гниль палило с небосвода, Чтобы останки сжечь дотла, Чтоб слитое в одном великая Природа Разъединенным приняла. И в небо щерились уже куски скелета, Большим подобные цветам. От смрада на лугу, в душистом зное лета, Едва не стало дурно вам. Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи Над мерзкой грудою вились, И черви ползали и копошились в брюхе, Как черная густая слизь. Все это двигалось, вздымалось и блестело, Как будто, вдруг оживлено, Росло и множилось чудовищное тело, Дыханья смутного полно. И этот мир струил таинственные звуки, Как ветер, как бегущий вал, Как будто сеятель, подъемля плавно руки, Над нивой зерна развевал. То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий, Как первый очерк, как пятно, Где взор художника провидит стан богини, Готовый лечь на полотно. Из-за куста на нас, худая, вся в коросте, Косила **** злой зрачок, И выжидала миг, чтоб отхватить от кости И лакомый сожрать кусок. Но вспомните: и вы, заразу источая, Вы трупом ляжете гнилым, Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая, Вы, лучезарный серафим. И вас, красавица, и вас коснется тленье, И вы сгниете до костей, Одетая в цветы под скорбные моленья, Добыча гробовых гостей. Скажите же червям, когда начнут, целуя, Вас пожирать во тьме сырой, Что тленной красоты - навеки сберегу я И форму, и бессмертный строй. АНСТЯ добавил [date]1123224784[/date]: последние строчки особенно люблю. АНСТЯ добавил [date]1123224915[/date]: вот еще Ты на постель свою весь мир бы привлекла, О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла! Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной - Съедать по сердцу в день — таков девиз твой гнусный. Зазывные глаза горят, как бар ночной, Как факелы в руках у черни площадной, В заемной прелести ища пути к победам, Но им прямой закон их красоты неведом. Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир, Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир! Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах Как не бледнеешь ты перед размахом зла, С каким, горда собой, на землю ты пришла, Чтоб темный замысел могла вершить Природа Тобою, женщина, позор людского рода, - Тобой, животное! — над гением глумясь. Величье низкое, божественная грязь!
День ушел, убавилась черта, Я опять подвинулся к уходу. Легким взмахом белого перста Тайны лет я разрезаю воду. В голубой струе моей судьбы Накипи холодной бьется пена, И кладет печать немого плена Складку новую у сморщенной губы. С каждым днем я становлюсь чужим И себе, и жизнь кому велела. Где-то в поле чистом, у межи, Оторвал я тень свою от тела. Неодетая она ушла, Взяв мои изогнутые плечи. Где-нибудь она теперь далече И другого нежно обняла. Может быть, склоняяся к нему, Про меня она совсем забыла И, вперившись в призрачную тьму, складки губ и рта переменила. Но живет по звуку прежних лет, Что, как эхо, бродит за горами, Я целую синими губами Черной тенью тиснутый портрет. /С. Есенин/
Ты у меня одна, словно в ночи луна, Словно в году весна, словно в степи сосна. Нету другой такой ни за какой рекой, Ни за туманами, дальними странами. В инее провода, в сумерках города. Вот и взошла звезда, чтобы светить всегда, Чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, Чтобы качать всю ночь у колыбели дочь. Вот поворот какой делается с рекой. Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, Можешь отдать долги, можешь любить других, Можешь совсем уйти, только свети, свети! /Визбор/ не люблю бардов
Гость Вот и не надо их любить. Они умеют простыми и безыскусными словами говорить о вечном. А нам бы все красивостей и сложностей себе на задницу искать.... Сигарета к сигарете, дым под лампою, Здраствуй вечер катастрофы, час дождя, Ходит музыка печальная и слабая, Листья кружатся, в снега переходя. Наш невесел разговор и не ко времени, Ах, как-будто бы ко времени беда, Мы так много заплатили за прозрение, Что, пожалуй, обнищали навсегда. Не пытай меня ни ласкою, ни жалостью, Как ни странно, я о прошлом не грущу, Если можешь, ты прости меня, пожалуйста, Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу. Синий дым плывет над нами мягкой вечностью, Чиркнет спичка, сигарета вспыхнет вновь. За окном с зонтами бродит человечество, Обокраденное нами на любовь. (с) он же
У Ломбарда по утрам людно, У прилавка толчея, давка. Это те, кому совсем трудно, На последний кон ставят ставку. А я себе не вру - дохлый номер, И надежды - чепуха, гнать их. Я вчера, - еще б чуть-чуть, - помер, Да похмелили кореша, мать их. Ох, кривая ты моя тропка, Я и Бога и себя трушу. Я к окошечку встаю робко, Я прошу принять в заклад душу. Объявляют, слышу, мне цену, И тишина такая, - мух слышно. Я гляжу в квиток, словно в стену: Что ж так дешево у вас вышло? Что ль из бревен у нее нервы? Иль глаза у ней свело с жиру? Раз не может разглядеть стерва Золотой моей души жилу. Только слышу: "Гражданин - тише! Так шумите, аж с лица спали, Прейскурант теперь такой вышел, Значит души дешеветь стали". Я зажму в кулак пятак медный, Выйду в мир, который мне тесен. Я же вовсе не такой бедный, Я ж бываю иногда весел. И по ветру запущу ценник, Не вернусь я за душой, бросьте! Раз цена ей - пятачок денег, Так нахрена ж она нужна вовсе? И все путем. Вот только червь гложет, - В душу плюнули, - нет сил драться... А я же тоже человек, Боже, Да за что ж они нас так, братцы... (c) Андрей Макаревич