Февраль 1986: В Каршевитое и назад

Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой...
А. Пушкин

Вспомнился мне давний зимний выезд - 220 км за 3 дня. Решил поделиться с народом - вдруг кому интересно будет?

Дело было в далеком 1986-м, по-моему, году. Работал я тогда на Волгоградском моторном заводе. А надо вам сказать, что в те времена получить отпуск летом было нешуточной удачей. И не только на нашем заводе. Может, оно и до сих пор так, да только где те заводы, где по 3-5 тыс человек работало? Но, как бы то ни было, отпуск мне вышел в том году в аккурат зимой. А ездил я тогда весьма активно, круглый год. Ездил на велосипеде и на работу. Преодолевая все преграды, протаскивал велосипед на запретную для него, велосипеда, территорию завода - когда через главные грузовые ворота, когда через вспомогательные, и стремглав уносился от будки, из которой меня бдительно облаивал вахтер...
Зимний отпуск - на любителя. Я к таким не относился, тем более что зима в том году выпала гнилая какая-то, все больше около нуля, а то и вообще +1. Ну куда по такой погоде ехать? И я бездарно просидел дома почти весь отпуск, остро чувствуя, как дни уходят, и уже на работу скоро, вот уже неделя осталась, вот 5 дней... и тут ударили морозы.
Да, те морозы я запомнил хорошо. До сих пор помню, а ведь уже почти 23 года прошло... И ведь с удовольствием вспоминаю, вот в чем штука! Молодой я тогда был, горячий.
Итак, до конца отпуска 4 дня. За бортом -21...23 днем, -27...29 ночью. И я решаю выехать. Да так, чтобы чертям в аду жарко стало! Или, может, холодно? Не помню, давно дело было. Но я решил поехать в пойму, а чтобы не мелочиться, сказал себе: А почему бы мне не съездить в Коршевитое? Подумаешь, 110 км в один конец... нешто ж я да за три дня не проеду 220 км? Правда, по такому морозу мне далеких выездов делать не приходилось... ну вот, заодно и узнаю, как оно. И как щас помню, мыслей о том, что это опасно, что могу сломать ногу-руку-шею и по такому морозу до жилья не доползу, даже не возникало. Ехать-то я собирался один. Ну еще бы, поищи дурака по такому морозу да в такую даль!
Ну, сказано - сделано. Стал собираться. Палатка у меня была тогда самопальная, небольшая, из толстого капрона, но - нам ли стоять на месте? Холодно - ничё, мы ее, палатку, пленкой обмотаем - глядишь, потеплей будет. Спальники... щас таких и не найти. А тогда и такие-то были проблемой, потому один - магазинный, мягко говоря, не самый толстый, на синтепоне. Одеяло на молнии. А втрой - кокон-самопал, тоже синтепоновый. Я планировал залезть в кокон, а потом еще и в одеяло. На ноги натянуть рюкзак, а сверху накрыться пленкой. А в кокон две каталитические грелки для рук, одну в ноги, другую - на грудь. Толстенные носки чистой шерсти - как щас помню, джурабы называются. Магазинные, но теплые на диво. Коврики - один двухслойный коврик для ванной комнаты (каким-то чудом я на него напоролся в Культтоварах на Землячке, дефицит тогда был острейший), другой - презент от заводского спорткомитета (да-да, в те времена профсоюз на заводе занимался спортивным досугом молодежи) - два листа пенополиэтилена и еще кусочек, и все это собрано в коврик, которого не хватает под голову, если пятки лежат на нем. Толщина, правда, знатная - миллиметров 12. Эти листы резали на квадратики 7х7 см и набивали ими водные спасжилеты.
Обулся я в полусапожки - у меня были теплые полусапожки на молнии с искусственным мехом, в них - два носка, шерстяной к телу и х/б поверх. А сверху - сапоги-чулки от костюма хим. защиты. На тело - что-то легкое теплое, вроде толстой футболки, фланелевую рубаху, сверху чистой шерсти свитер и ветровку - эдакую куртку из болонки, на молнии и с капюшоном. Она мне непродуваемость должна была обеспечить. И ведь обеспечила!
Ремнабор у меня получился довольно увесистый и громоздкий, пленки много пришлось взять - на палатку да накрыться, и получилось так, что в рюкзаке место у меня как-то взяло да и кончилось. И еду ложить вроде как и некуда. А я в то время очень было увлекся системой лечебного голодания Поля Брегга. И сам голодал уже и по 3 дня, и по 5. И потому считал, что еда не так уж и обязательна. Во всяком случае, от мысли не есть 3 дня в панику не впадал. Но всё-тки... мороз за 20, ночью - под 30... энергопотери на обогрев тела большие... воду для голодовки где везти? замерзнет... Я решил ограничиться буханкой белого хлеба, порезать ее и насушить сухариков (люблю сухарики, грешен!) и взять 250-граммовую баночку меда. Ну, и заварку. Горячего чаю вечером, после дня на морозе, да с медом, да с сухариками!
На все-про все у меня было 3 дня, еще день - отогреться, а там и на работу пора. И, как щас помню, на все сборы у меня ушло полдня. Включая очередное ТО велосипеда. У меня тогда был велосипед на раме Старт-Шоссе ХВЗ-555 с разогнутой и перепаянной задней вилкой, чтобы можно было резину 622х40 (от дорожного велосипеда) поставить. Мы тогда охотились за той дорожной резиной и радовались, когда удавалось купить, хотя заранее знали, что она будет кривая и после установки будет бить. Честное слово, я не преувеличиваю, все так и было! Вопрос о том, будет ли она бить, не поднимался. Конечно, будет. Вопрос был в том, удастся ли ее отцентровать так, чтобы она била не очень. Ну а впереди у меня стояла 622х32, редкость еще бОльшая. И не было никаких шипов. Впрочем, мне и без них было неплохо. Может, потому, что я их никогда не пробовал... скорей всего, именно поэтому.
Я понимаю, сейчас это звучит странно. Но если бы те, кто хочет ездить, оказались в тех условиях, я уверен: ездили бы на тех велосипедах и горя бы не знали. Как не знали мы. Охотились бы за резиной, возили бы с собой по 20 спиц (те спицы очень уж летели)... Потому что велосипед - не цель, а всего лишь инструмент.
Закончил я сборы, поставил будильник на 6 утра и лег спать.

Продолжение следует. Может быть...

 

Ну что же, раз есть читатель, продолжение следует.

Сразу скажу: светлая часть первого дня ничем особенным не запонилась, вспоминаются отрывки. Вот разве что собака... Но о ней поподробней надобно.
Мне думается, всякий велосипедист знает, что такое скандальная собака. Иная хуже злобной соседки - ну лает и лает, хоть стреляй ее! Если есть чем... Мне попалась даже не такая, а хуже. Сразу скажу - за все годы, что я езжу, не встречал подобной. Вообще-то я к собакам отношусь хорошо, и в семье у нас два кобеля жили с младенчества до смерти, по 8 примерно лет каждый. 16 лет с собакой под одной крышей... но эта меня если и не напугала, то напрягла изрядно.
Где-то в глубокой пойме, далеко от всякой населенки, она меня обнаружила и начала мне объясняться... нет, не в любви. Скорей в ненависти. Меня это удивило. Ну чем бы я мог вызвать у нее такие сильные чувства? Но на этой собаке я понял, что значит "всем своим видом выражать ненависть". Уверен - будь у нее автомат или хотя бы пистолет - я бы щас не сидел за компом. Глаза у нее прямо-таки горели. И нападала она не "дежурно", а явно искала возможность как следует рвануть за сапоги химзащиты. Обычно собаки боятся насоса. Это когда берешь насос за ручку и взмахиваешь в ее сторону. Насос при этом удлиняется, и собаки почему-то обычно пасуют. Может, от недоумения - какая же это палка, длинная или короткая? Эта на насос не обратила никакого внимания. Она действительно жаждала крови, она в самом деле нападала. А на вид - обычнейшаяя дворняга, дворовой Кабыздох. Я не злой человек, но будь у меня тогда оружие - очень может быть, я бы попытался ее застрелить. Она мне показалась просто опасной - даже мелькнула мысль, не бешеная ли. Правда, пена из пасти не шла. Я просто не знал, как от нее отвязаться. Пришлось, уделяя этому врагу две трети внимания и лишь треть - заснеженной целине, пробиваться к ближайшим деревьям за дрыном. И вот только когда я вооружился дрыном и попытался контратаковать, она решила, что сказала мне все, и удалилась. А я стоял и ждал, пока она отойдет достаточно далеко, чтобы быть уверенным: не передумает и не вернется. Я до сих пор так и не знаю, чем же я ее так обидел. На таком морозе так лаять и кидаться... Гм.
Был еще один момент, который я запомнил. Дыры в сапогах химзащиты. Педали у меня стояли родные, старт-шоссовские. И пока было сухо, я ездил на них в туклипсах. А по зиме, выяснив методом проб и падений, что выдернуть ногу из туклипса назад и выставить в сторону я на льду не успеваю, я их снял. Да так больше назад никогда и не поставил. Привык, видно. Так вот, туклипсы-то я снял, а педали остались родные - зубастые. Ну, я с ними и поехал. А резиновые подошвы моих хизащитных сапог на морозе задубели и выкрошились. Так думаете, педали на этом угомонились? Как бы не так! Они начали грызть подошвы полусапог. И когда я это дело обнаружил, прогрызли уже изрядные углубления. Пришлось останавливаться у ближайшего бревна, отпиливать от него чурбачок, раскалывать так, чтобы получились две дощечки в размер педалей. Потом ножом я сделал в них углубления, по которым вязальной проволокой привязал эти доски к педалям. Разумеется, вязальная проволока и пассатижи у меня были - как же без них? А отвалится что?... Другая сторона педалей осталась зубастой, так что трогаясь с места, я следил, чтобы педали были повернуты к ногам дощечками. Так я с этими дощечками домой и приехал.
Больше первый день мне ничем как-то не запомнился. В том числе и тем, что было как-то особо холодно или трудно... нет. Ехал и ехал. В первый день я и фотографировал-то немного, помнится - места хорошо известные, истоптанные, чё пленку переводить? Фотоаппарат ехал на ремешке у меня на шее, под ветровкой. Если кто знает, были такие - Зенит-ЕТ. Неплохая зеркалка. Тяжелый, правда. Ну да зеркалки все тяжелые. Разумеется, пленочный. В те годы про цифру слыхом не слыхивали...
Темнота застала меня почти на полпути между Репиным и Лещевым, и я стал чесать репу: 220 км в три дня - это по 75 в день, а я за день пятидесяти не проехал. Фары у меня, по-моему, не было. Или динамка и фара уже стояли, но не работали? Не помню. Но если и стояли, то во-первых, динамка замерзла и не крутилась, а во-вторых, снег... она и не замезшая не крутилась бы. Так что пришла темнота - вставай на ночлег. Пальчиковых аккумуляторов тогда в природе, может, и не существовало - во всяком случае, я о них тогда не знал. Пальчиковые батарейки вроде уже были, и мы даже слышали, что такие бывают, но встретить их в продаже... да и будь они у меня (разумеется, они были бы солевыми, про алкалайны я тогда и не слыхивал), не знаю, работали бы они при -25 градусах? Ведь источник света - лампочка, ярких белых светодиодов тогда в природе тоже не существовало. А лампочке ток подавай, миллиампер 250 хотя бы, а то и 300.
Ну, я и встал - согласно темноте. Фонарик у меня тогда был на толстых, 373-их батарейках. Ничё так, светил. Правда, я его при себе держал, в тепле. Место я для ночевки подобрал хорошее, в густых кустах. И неподалеку лежал сухой ствол - толстенный, почти полметра в диаметре. Я по окрестностям набрал еще 3 валежины потоньше и организовал таежный длинный костер. Небо чистое-чистое, черное. Ни ветерка. Звезды сияют - аж из штанов выпрыгивают. Вскипятил я чаю и воплотил все то, о чем мечтал - огненный чай после дня на морозе, с сухариками и медом. Да-ааа, это было здорово.
Я на эту поездку одолжил у друга бинокль 12-кратный. Бинокль тогда уже можно было купить, они появились, советские. ЛОМО. Но стоили... скажем, 15-кратный стоил, как щас помню, две с половиной месячных зарлаты - или около того. Я долго вокруг них кругами ходил, но так и не купил. А на такой случай - одолжил. И, лежа на коврике у костра, глядел на звезды. Зрение у меня не ахти, и я до сих пор помню, как одно пятнышко, может, чуть туманное, но на невооруженный взгляд, одна звездочка созвездия Северная Корона - в бинокль оказалось скоплением из восьми (!) звезд. С полчаса я на небо глядел, пока руки уж совсем не замерзли.
И тут я совершил ошибку. Мне бы остаться возле костра, но - на морозе дерево лопается, искры летят, а спальник, я уже говорил, тогда найти - серьезная задача была, и я его берег. Поставил палатку поодаль от костра, укутал пленкой, положил коврики один на один, влез в спальники...
Не буду утверждать, что я знаю, каково приходится в аду грешной душе. Но думаю, что некоторое представление об этом я получил, и не самое отдаленное. В ту ночевку я понял, что значат слова "лютый мороз". Я крутился веретеном. Засыпал вряд ли дольше чем на полчаса, а скорей минут на 20. Я не раз обнаруживал, проснувшись, что лучшая в мире поза - поза эмбриона. Я во сне упорно ее принимал. При этом начинала нещадно мерзнуть пятая точка. Ноги же, помнится, мерзли перманентно, непременно и очень активно. Нет, как хотите, а говорить, что в ту ночь я спал - клевета. Причем злостная. А ведь у меня недовыполнена вчерашняя дневная норма! И с утра, не спамши - не жрамши, мне предстоит ее наверстывать. И до обеда сделать 60 км, а то и побольше. А после обеда - еще 30. Гм...
Впрочем, был еще вариант - ехать до обеда, докуда доеду, и повернуть назад. Это же не жизненно важно - доехать до Коршевитого! Это был ориентир, и я не знал, что я планирую, когда сидел дома, в тепле, и прикидывал, докуда я смог бы доехать. Не было у меня до сих пор опыта езды по такому морозу. И я за утренним чаем с сухариками решил - доживем до обеда, а там видно будет. Почувствую, что надо повернуть - поверну. Будет порох - поеду дальше. На том и остановился.

Продолжение следует.

 

Продолжение

Закончив с утренним чаем, я взялся снимать палатку - и удивился. До тех пор я думал, что пенополиэтилен, ну, тот материал, из коего коврики делают - хороший теплоизолятор. Я, так сказать, "спал" на двух ковриках, положенных один на один. Суммарная толщина получилась чуть не 2 сантиметра пены. Я надеялся, что это обеспечит сохранение тепла...
Хорошо, что капрон такой прочный. Потому что дно палатки мне пришлось с немалым усилием отдирать от снега, к которому оно примерзло. И, отодрав, я поглядел на то место и преисполнился благоговейного удивления. Надо же, какое количество тепла может выработать наше тело! На морозе под 30 градусов его хватило, чтобы пройти оба коврика и растопить снег под палаткой! А мы говорим - слаб, мол, человек!..
Эпохального момента принятия решения - повернуть назад или продолжать маршрут - я почему-то не помню. Наверное, решать было нечего, раз мне не пришлось колебаться. Я решил действовать по плану и двигать вперед. На что я расчитывал? Не знаю. Верни время - принял бы я такое же решение? Опять же, не знаю... Ведь надо домой, через 2 дня на работу. Опыт показывает, что плановый дневной пробег оказался завышенным. Ракета не ходит. Какая Ракета? -24 за бортом... Есть еще автобус, но по такому морозу, да среди недели - будет ли? И как я в автобус с велосипедом да рюкзаком? И все же - едем вперед! Честное слово, самому удивительно...
Помнится, где-то я решил срезать. Грейдер вдоль Волги делал изрядную петлю, огибая какую-то протоку. Я решил, что проеду по грунту до протоки и перейду ее по льду. С километр корячился по заснеженной грунтовке, по которой никто давно уже не ездил. Добрался до протоки - и обнаружил, что лед-то на ней лежит, да на тот лед не зайти. От берегов он весь обломан. И я решил, что это от изменения сброса на ГЭС. Они в течение дня меняют сброс, уровень воды меняется, и лед ломается. Другой причины я придумать не смог. Постоял, поглядел на это безобразие, и - по той же грунтовке назад, до грейдера, еще километр. Досадно было, что время потерял.
Вечер второго дня застал меня у села, не помню, как называется, в 6 километрах от моей цели - Коршевитого. Уже почти стемнело, и мне надо было решать - или проехать деревню и искать стоянку в лесу, а удастся ли снова найти хорошую валежину? темно ведь уже почти что..., - или проситься к кому-нибудь на ночлег. И так тоскливо мне стало при мысли о холодной ночевке! Конечно, не будь этого села - переночевал бы в лесу. Не стал бы жалеть спальник, лег бы у костра, сзади из палатки сделал бы экран, чтобы на меня тепло отражал - растянул бы на жердях или на деревьях. И спал бы минут по 40, пока толстые дрова - самые толстые, какие сумел бы найти, - прогорают. Топорик с собой, ножовка тоже есть. Потом вставал бы, подвигал бревна в костер - и еще на полчаса - 40 минут. Спал бы как у Христа за пазухой, после бессонной-то ночи. И даже, глядишь, выспался бы. Но чего не было, того не было. Раз уж послал Бог деревню - так тому и быть, буду проситься в избу. Мороз-то нешуточный, пустят! Ведь когда я на Кашире нырнул с велосипедом под лед - сразу нашелся дом, куда пустили! Впрочем, это позже было, в Рыбачьем.
Ну, проситься - так проситься. Еду по селу, гляжу по сторонам - может, кого на улице встречу. А - никого. Даже собак нет. Мороз-то опять к тридцати подбирается, вот все по домам и сидят... Потом, уже почти на выезде из села - баба навстречу идет. Я ей - хозяйка, не подскажешь ли, к кому на ночлег попроситься можно? Прошлую ночь в лесу спал - так замерз, всю ночь маялся, считай, и ни поспал. Не хочется вторую так-то...
А она и говорит - а вон, на въезде в село, домик животновода стоит. Там и свет, и печка, и даже дрова есть. Может, туда тебе? Не топлено там, правда, ну да протопишь! Я, конечно, сразу согласился - все же мне, волку, лучше в одиночку ночевать. С хозяевами ведь разговаривать надо, рассказывать, кои черти меня по такому морозу понесли, а они будут кивать да мысленно пальцем у виска крутить. И поди им объясни, почему я после двух дней и ночи на морозе не хочу есть ничего, кроме чая с сухарями да медом... Можно, конечно, и не будь того домика животновода - без проблем, все объяснил бы. Но домик-то есть!
Эх, с каким же удовльствием я вошел в этот домик! И велосипед закатил... Включил свет, разделся малость, затопил печку. А там не так уж и холодно было. Ну, пар-то изо рта шел, но по сравнению с улицей...
У меня на заднем колесе спица одна лопнула, и, по закону подлости, со стороны звездочек. Я как увидел это дело, решил, что уж до дому. Мыслимое ли дело, на таком морозе снимать ступицу звездочек! А ведь там по двадцать с лишним шариков насыпано в два подшипника, и каждый шарик - 2 мм диаметром. Поди его на морозе возьми, когда пальцы дубовые! А еще там собачки подпружиненные, их надо сжать и удерживать, когда ступицу звездочек на них одеваешь. А шарики в это время должны быть приклеены на густую смазку и не должны падать, хотя ступица будет повернута как раз этими шариками вниз. А как их приклеишь, если смазку хоть топором руби? И все же... без спицы как-то нехорошо, неправильно. Да и рюкзак тяжелый, и скользко - мало ли, занесет, еще спицу выбью. А уж без двух спиц и вообще плохо...
Мне пришлось как-то по зиме такую процедуру - снимать и ставить ступицу звездочек - проделывать в пойме. Собачки замерзли и залегли. Кручу педали, а они вхолостую крутятся. Темнеет. Тогда я ночевать не собирался. Фонарика у меня с собой не было, консистентной смазки тоже не было. Но была зажигалка. И тогда было не минус 30, а всего-то минус восемь, по-моему... Впрочем, это другая история.
А тут - тепло (ну, выше нуля...), светло. Что бы не сделать? Я и взялся. Разобрал, поменял спицу, собрал. Посидел, покурил у печки, в тепле, чаю с сухариками и медом попил, да и лег спать. Оно и время-то детское было, часов 11, наверное. Положил рядом с печкой на пол коврики, залез в свои два спальника, лег и как провалился - так только утром вынырнул. До сих пор помню, хоть и смутно уже, то умиротворение и покой, что ощутил, когда в спальники влез. Не ради него ли все это затеяно было?
Встал я не поздно, около восьми. Позавтракал, собрался, вышел из домика. Поискал вокруг, кому спасибо за ночлег да за дрова сказать, да не нашел никого. Ну, сказал спасибо домику за приют и тепло, сел на велосипед и поехал в Коршевитое. Через полчаса был уже там. На улицах опять же никого, в те дни, по-моему, из-за морозов детвора в школы не ходила, а народ на ферму уже прошел. На окраине Коршевитого нашел я фундамент от избы, присел на него, перекурил, соблюдая ритуал. Сфотографировал тот фундамент с прислоненным к нему велосипедом, развернулся да и поехал домой. Впереди лежала еще сотня километров до пристани, а на часах, помнится, был уже десятый час утра.

Продолжение следует.

 

Не, я на ходу такое не осилю. Да и вообще, много говорить на ходу не привык. И потом, я не уверен, что сумею что-то подобное изобразить устно

 

Я поищу. Есть надежда, что где-то что-то сохранилось. Если найду - отсканю и выложу.

 

Я хорошо понимал, что ехать по той дороге, по которой ехал сюда, нельзя - не успею. У меня ведь всего один день остался. Был, правда, еще день резерва - на работу-то мне послезавтра. Но я этот день хотел дома провести, отогреться. А до чего же не хотелось снова в лесу ночевать, кто бы знал... И подвернется ли снова что-то вроде того домика животновода? Нет, как ни крути - а надо успеть до ночи домой. И я решил ехать из Каршевитого по грейдеру. Он бесснежный, ветром весь снег сдуло, по нему можно побыстрей ехать. Правда, щас уже и не вспомню, что это был за грейдер, куда вел... давно дело было.
По Волге до Каршевитого 110 километров. Я туда ехал как раз вдоль Волги. Обратно решил спрямить по возможности, так что должно было получиться поменьше, но сотня, по моим прикидкам, выходила. Тогда ведь велокомпьютеров еще не было, а мой счетчик, механический, что на переднее колесо ставится, не работал тогда, по-моему. Или не было его еще у меня?
Помнится, по грейдеру я ехал неплохо, бодро. Спидометра-то у меня не было, но на глаз - километров пятнадцать я держал. И помню момент, когда я остановился, увидев особо выдающуюся своей шириной трещину. С осени земля влажная, а когда ее морозом придавит, она начинает промерзать. Лед-то бОльший объем имеет, чем влажная земля, и получается, что верхний, уже замерзший слой начинает раздирать трещинами. Про такое говорят - землю морозом рвет. И трещин на грейдере хватало, но та, что я увидел - меня впечатлила.
Известно, что спичечный коробок в длину имеет 5 см. Так вот, я поперек той трещины спичечный коробок ложил осторожненько, чтобы не провалился. И лежал тот коробок на честном слове, только что краешками цеплялся. Его я сфотографировать еще успел, а вот следующий кадр у меня уже не получился. Я ведь ехал сравнительно быстро, фотоаппарат под ветровкой обдувало, он и застыл. И при переводе кадра задубевшая от мороза пленка сначала поломалась (не порвалась, а поломалась - там кусочки выломаны были) по перфорации, а потом и на половину ширины. Повезло мне, что кадр с коробком уцелел. Я его потом напечатал. Как знать, может, фотка та даже сохранилась и до сих пор где-то лежит...
Видно, к тому времени, как третий день перевалил за полдень, я уже крепко устал, потому что в воспоминаниях моих - провал до самой темноты. Видимо, ехал. Видимо, неплохо. Потому что когда стемнело, я помню себя уже на трассе Краснослободск-Средняя Ахтуба, вот только километр не помню. Но думаю, было это возле моста через Каширу, у Рыбачьего, 13 км от Слободы. Вероятно, тот грейдер от Каршевитого вывел меня примерно на середину поймы, в равном удалении от Волги и Ахтубы. А там - Великий Октябрь, и от него как раз идет асфальт до среднеахтубинской трассы.
Помню, что ехать было трудно, хотя встречного ветра не было. Ветра не было вообще - глубокий антициклон. Передача у меня была 43х22, на ней я еще ехал. Пробовал 43х18 - через пару минут переключался опять на 22, не хватало сил.
Еду как могу, вроде и не быстро, но тяжело. Проезжаю автобусную остановку, а там стоят двое с рюкзаками, по виду - не рыбаки, а свой брат турист. А больше никого. Я еще удивился, кому же это ума хватило в такую стужу из дому - и в лес! Как будто сам не такой... Но удивился как-то вяло, видимо, сил уже совсем мало осталось. Это я тогда так думал, что сил нет.
До пристани еще далеко... А так хочется остановиться и отдохнуть! Но как остановишься? Время-то уходит! Пароходики всю ночь ходить не будут, последний - в 21, а мне, кровь из носу, нужно сегодня переправиться. Да и холодно стоять, мороз снова давит, темно уже! И - еду.
Следующее воспоминание - скорость падает, сил нет уже и 43х22 крутить. Надо остановиться. Выбираю себе цель - следующий километровый столбик. Доезжаю до него. А еду с нижней посадкой, так легче - сопротивление воздуха меньше. На горбатом, или спортивном, руле можно держаться за верхнюю перекладину, это - верхняя посадка, а можно за нижние рога, тогда ты почти лежишь. Против ветра - самое то! Так вот, я за нижние как раз и держался. И ехал согнутым.
Подъезжаю к столбику, подгадываю так, чтобы остановиться напротив столбика рюкзаком. Приваливаю велосипед к столбику, слезаю с него, отхожу на шаг в сторону и ме-еееееееедлен-нннннннно начинаю выпрямляться. Слышу ощутимый скрип позвоночника. Секунд через 10 принимаю позу, свойственную прямоходящим. Ну, может, не совсем прямо... почти прямоходящим. Подхожу к велосипеду. Сценарий я помню вплоть до ощущений, как и не было тех лет! Снимаю рукавицу, а на руках у меня была сложная конструкция из войлочных рукавиц, что сталеварам на Красном Октябре выдают, а поверх - рабочая рукавица из толстенного брезента. Начинал-то я свой славный поход в перчатках и поверх них - войлочные рукавицы, но быстро понял, что был неправ, снял перчатки и убрал в рюкзак, а вместо них на войлочные рукавицы напялил брезент. И ведь помогло - не помню, чтобы руки мерзли!
Да, так вот - снимаю я левую рукавицу и сую левую руку под клапан рюкзака. От руки - пар. А клапан холодом руку так и обжигает! Что и говорить, мороз был нешуточный. Но я его уже не замечал, как будто так и должно быть. А под клапаном рюкзака у меня полиэтиленовый пакет, а в нем - сухарики! Достаю два-три, сгрызаю. А при этом окончательно выпрямляюсь. Потом несколько наклонов - поясницу размять. Убираю сухарики на место, надеваю рукавицу. Выкатываю велосипед на асфальт, не спеша влезаю на него. Поехали. И вы знаете, едется ведь! Вот что делают два-три сухарика, каждый в треть спичечного коробка! Может, мед еще лучше был бы, но мед - в рюкзаке, глубоко. А снимать рюкзак - свят, свят, свят... Чур меня! Его же потом назад, на багажник надо будет подымать! А он, зараза, тяжелый. Не, спасибо. Я уж лучше сухарик...
Зря, конечно. Надо было достать меду и ложечку-другую потребить. Куда шустрей поехал бы! Но - что было, то было.
Такие остановки я совершал примерно через 2-3 километра. Вот так, с остановками-сухариками, я и допилил постепенно до моста через Судомойку.

Окончание следует.

 

Окончание

Первые горящие фонари, что я за эти три дня встретил, как раз на том мосту и были. И там, остановившись под фонарем, я поглядел на часы. А часы у меня были - одна из первых моделей цифровых часов Минского часового завода. Эдакая увесистая болванка с маааааааленьким дисплейчиком-амбразурой интенсивного зеленого цвета. И маленькие бледненькие циферки, которые от мороза стали еще бледней. Да и свет там был не так чтобы уж очень ярким.
И по моим подсчетам, оказалось, что до последнего на сегодня пароходика осталось 43, по-моему, минуты. И я с моей скоростью на него никак не успеваю! А это означает, что надо либо еще раз ночевать в лесу, либо проситься к кому-то на ночлег, либо ехать через Волжский, а это - еще 80 километров. Теоретически, можно было бы попытаться дождаться автобуса и подъехать до пристани на нем, но мне мало верилось, что он сегодня вообще будет. А может, я про автобус просто не подумал... Я и про ночлег под крышей, по-моему, всерьез не думал. Зато почему-то всерьез думал как о варианте о пути через Волжский. Удивительно, правда? Или - о ночевке в лесу. Странно, я понимаю, но так все и было. Или успеть на пароходик, во что я не верил, или через Волжский, хотя я крепко сомневался, что сил хватит, или - в лес. Три варианта. Точно помню - три. И помню, что я их обдумывал спокойно, даже отрешенно. Как будто все это не со мной.
И для начала я решил попытаться успеть на пароходик. До границы Слободы от моста через Судомойку, по-моему, 4 километра. Еще порядка пяти - до пристани. Итого - 9. И 40 минут. Навскидку - 14 км/ч, чтобы успеть впритык. Много. Не потяну. Но - надо успеть. Ведь иначе - ночь в лесу! Или - о, боги! - еще 80 км. Брррррр...
И я поехал. Да как поехал! Хотите - верьте, хотите - нет, я переключился на 51-ю звезду впереди и попёр, как танк, на передаче 51х22, хотя только что еле крутил 43х22! Я ехал - и не верил, что ТАК еду. Что это еду я. И откуда только силы взялись! Впрочем, ясно - откуда. Уж очень не хотелось ночевать в лесу. И в глубине души я понимал, что через Волжский - еще хуже, лучше уж в лес! Хотя щас почти уверен - и до Волжского доехал бы, и, при нужде, до дома. 80 километров. Ехал бы долго, мучительно, но - доехал бы. Наверно... Да, и ведь от Волжского можно было бы ехать на электричке! Вот только тогда я про нее даже не вспомнил почему-то.
Я был на пристани за 8 минут до отхода пароходика.
А когда втащил велосипед на борт, прислонил его к стенке и спустился вниз, в пассажирский трюм - там все же было потеплей, чем наверху, - снова глянул на часы. И увидел, что тогда, на мосту, я ошибся на час. Плохо было видно... И пароходик этот - не последний, а предпоследний.
Помню, что вытаскивать велосипед с пароходика мне было тяжко. Я с трудом одолевал каждую ступеньку лестницы, ведущей от пристани на набережную, и, по-моему, останавливался через 3 ступеньки передохнуть. Ноги ватные, подгибаются удивительно охотно, а вот насчет выпрямиться - это куда сложней... Руки тоже недалоко от ног ушли. Но настроение хорошее. Я устал, но не был вымотан - когда все безразлично. Видно, передышка на пароходике, в относительном тепле, помогла восстановиться. Кстати, не помню, грыз ли я там сухарики. Не исключено, что грыз. Я их люблю... впрочем, об этом я уже писал.
Единственное, что огорчало - что щас надо будет ехать вверх, потому что с набережной мне надо было подниматься до Качинского училища. Добрых семь километров, пожалуй - и все в гору. Эти километры обещали быть самыми трудными, но я внутренне был готов их преодолеть. Вероятно, у меня на эту дорогу ушло бы полтора часа, может, больше. Но я нисколько не сомневался, что доеду. И мысленно уже был дома. Хотя ясно видел, что до дома добраться будет совсем нелегко.
Выползаю на набережную, перехожу через дорогу, и - о, чудо! Подъезжает, разворачивается и останавливается рядышком со мной автобус 23-го маршрута. И гостеприимно так открывает заднюю дверь - мол, заходи, бродяга! В те годы ходил автобус Набережная - Качинское училище, через Второй километр. А мне как раз и надо было подыматься до Качинского училища, а там 15 минут по ровной дороге - и я дома.
Я к водиле. Брат, говорю, возьми меня с велосипедом и рюкзаком! Я сегодня больше сотни километров проехал, устал - сил нет! Мне бы на Качу, а там я уже почти дома... Он головой покачал, поудивлялся - и взял. Автобус-то шел почти пустой. Ну, пол-девятого вечера, мороз ниже 25 - вот пассажиров и нет. И за проезд, по-моему, водила с меня ничего брать не стал, хотя проезд в автобусе тогда стоил 6 копеек за человека и 10 коп за багаж, а уж 16 копеек у меня с собой было. Смутно припоминаю, что он вроде даже вышел из кабины и помог мне впереть в салон велосипед. Наверно, поглядел, как я бессильно пытаюсь его приподнять, и пожалел... А может, это я потом придумал? Да ладно, помог-не помог... Подвез! До сих пор я ему благодарен. Просто так - взял да и выручил. Для души.
Доехали мы с ним до Качи, выполз я из автобуса, сел на велосипед и потихоньку-полегоньку доехал до дома. Жена, конечно, рада, что живой-здоровый. Ужин погрела... Она уже беспокоиться начала. Знает, что я непременно должен сегодня вернуться, ведь мне послезавтра на работу, а времени-то уже десятый час. И на улице под тридцать! А телефонов сотовых тогда не было.
Вот на этом-то, пожалуй, отпуск мой и кончился. Но я об этом не жалел - потому что прошел он не зря!
Описать свои ощущения, когда я вошел домой с мороза, я не берусь. Это было... как вернуться домой. Без сил, но довольным. И тем, что - о, чудо! - тепло, и тем, что я наконец-то дома и больше не надо ехать... никуда... в гору... по морозу...
И тем, что Я СДЕЛАЛ ЭТО.

Через день я вышел на работу. Разумеется, приехал на велосипеде - а как же?! Ехал, правда, не очень чтобы быстро, но уверенно, и ноги, хоть и ныли слегка, разгибались исправно.
В бригаде моей работал парень, который ввел меня в мир великов. И вот, держа в руке кружку утреннего чая (перед началом работы мы, бывало, пили чай), он мне рассказывает:
- Ты знаешь, позавчера вечером стоим мы с подругой на остановке в пойме, ждем автобуса. Мороз давит - под тридцатник... и вдруг мимо какой-то перец на велосипеде с рюкзаком проезжает! Прикинь, по такому морозу!
Я ему - да это, говорю, я был. И вас, говорю, я видел - да остановиться сил не было.
Он сначала удивился - чуть чай не расплескал, а потом и говорит: Ну конечно, я так сразу и подумал - не может быть, чтобы я этого пряника не знал!

P.S. Я привез назад больше половины баночки меда (сам виноват - нечего так глубоко убирать было!) и почти треть сухарей (а вот как это могло получиться - сам не пойму).
А что до простуды - так я ближайший месяц ни разу даже ни чихнул.

 

Тот самый парень, что меня в мир великов ввел - Юрка Круглов, в свое время один из лидеров велотуристов Вологорада. Может, кто его знает-помнит? Щас-то он не ездит уже...