Катюша Драматург, ситуация из жизни, а тема, кстати, 2009 года, а lange раскопал.. так и не смирился человек с моей нелюбовью к стихам
+100500, тоже не люблю стихи и театр Даже если скидывают что то, хвалю, чтоб не обидеть, а сам не читаю никогда
Стук,стук,стук.Я вижу глюк.Зомби движутся вокруг.Не поймите за испуг.Среди них идет мой друг.Я ему вчера сказала.Средь живых тебя мне мало.Этим я в него попала.И отбросив покрывало,убежал куда попало.Что наделал ты,дубина?Жизнь сломал себе козлина.Ведь теперь твоя машина,как сломатая пружина.Как с тобой теперь мне житЬ?Не за что тебя любить.
Поверьте мне, я часто, выходя из дома, Варю в себе мысль, что многим знакома. Проходя по улицам этого города, Думаю о прошлом, что многим дорого. По тем местам, где проходили сражения, Там, где были победы и поражения. Достопримечательности: памятники, архитектура, Панорама, Волга-мать, мануфактура- Все это в памяти и сердце Волгограда, Города-героя, бывшего Сталинграда. Недаром писано в истории и говорят в новостях, Волгоград-герой и стоит на костях. Немного уже осталось тех, кто мог узреть И собственноручно помочь фрицу умереть, Тех, кто мог погибнуть поздно или рано, Для меня уважаемые люди-ветераны. Дорогие мои, спасибо Вам за это, За великий подвиг, за Вашу победу! Может меня некоторые не понимают местами, Хоть я и молод душой, но в мыслях я с Вами. Понятное дело, Вам было тяжело, Вы верили в победу и Вас это спасло. 2. Осень. Предвкушение войны. Месяц-ноябрь. Наш минометный выстрел с завода Красный Октябрь. Безостановочная бомбежка “мессеров”по домам. Паника, бегство- на руку врагам. Руины города, огонь, пепел, дым, Мало кто остался живым. Неспособность фрицев разглядеть своих, возня. Как они потом сказали: “ мышиная война” На расстоянии 10-15 метров , сидя, лежа. Тяжело, но кто злее, тот сможет, Кто умнее и хитрее - за тем сила, Кто слаб, тому неизвестная могила. Голод, трусость, злоба, ударяет в бегство нога, Сослуживец становится “хиви”, помогая врагам. Вынужденность в рукопашке драться, Плюс нашим – фрицы боятся. Дом Павлова. Его долгая осада, Но надо держаться, ребята, надо! Между осадами, рвясь к жизни пылко, На граммофоне играет старая пластинка. Для фашистов это непонятно, экзотика, Для наших войск что-то вроде наркотика. Враг в непонятках. Ему это незнакомо. Русские. Сталинград. 38 дней. Пройдено два дома. И все-таки история права и справедлива, Перевес наших войск, они делают красиво. Немцы в котле. Паулюс пленен. Сталинград оживает, враг побежден. Переправа. Наши танки. Операция “Уран”. По своей глупости враг попадает в капкан. Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом. Второе февраля 43-го года. Так было надо!...
Врут, что Ленин был в эмиграции (Кто вне родины — эмигрант.) Всю Россию, речную, горячую, он носил в себе, как талант! Настоящие эмигранты пили в Питере под охраной, воровали казну галантно, жрали устрицы и гранаты — эмигранты! Эмигрировали в клозеты с инкрустированными розетками, отгораживались газетами от осенней страны раздетой, в куртизанок с цветными гривами эмигрировали! В драндулете, как чертик в колбе, изолированный, недобрый, средь великодержавных харь, среди ряс и охотнорядцев, под разученные овации проезжал глава эмиграции — царь! Эмигранты селились в Зимнем. А России сердце само — билось в городе с дальним именем Лонжюмо.
Вот и я... Валькирия Подпишусь под каждым словом! А когда слышу по ТВ, как поэтессы заунывным голосом завывают свои стихи, меня аж типать начинает! Почему они читают стихи с ТАКИМ выражением?
Бардак в любой стране грозит обвалом хотя бы тем, что в чреве бардака порой и мягкотелым либералам с приятцей снится сильная рука. Потом, как будто мыслящую кильку, за мягкотелость отблагодаря, она берёт их, тёпленьких, за шкирку и набивает ими лагеря. И Гитлер знал всем либералам цену. В социализм поигрывая сам, он, как циркач, вскарабкался на сцену по вялым гинденбурговским усам. Вот он у микрофона перед чернью, и эхо отдаётся в рупорах, и свеженькие свастики, как черви, танцуют на знамёнах, рукавах. Вот он орёт и топает капризно с Европой покорённой в голове, а за его плечами - Рем, как призрак, мясник в скрипучих крагах, в галифе. Рем думает: «Ты нужен был на время... Тебя мы скинем, фюреришка, прочь...» И бликами огня на шрамах Рема играет эта факельная ночь. И, мысли Рема чувствуя спиною, беснуясь внешне, только для толпы, решает Гитлер: «Не шути со мною... На время нужен был не я, а ты...» А Рем изображает обожанье, не зная, что его, как гусака, такой же ночью длинными ножами прирежет многорукая рука. «Хайль Гитлер!» - обезумевшие гретхен визжат в кудряшках, взбитых, словно крем, и Гитлер говорит с пожатьем крепким: «Какая ночь, партайгеноссе Рем...» ---------- Сообщение добавлено 18.03.2012 23:09 ---------- Стихи обычно не воспринимают люди с неразвитым восприятием ритма и ассоциативного мышления. Кстати да, поэты обычно плохо читают свои стихи. Артистизм и дар слова-разные вещи. ---------- Сообщение добавлено 19.03.2012 00:45 ---------- Новичок Они быстро на мне поставили крест - В первый день, первой пулей в лоб. Дети любят в театре вскакивать с мест - Я забыл, что это - окоп.
Слова, произнесённые интонацией отличной, от интонации прозы, обретают несколько иную окраску. А вступая в резонанс с другими словами демонстрируют иногда самый неожиданный ракурс. Что бы, к примеру, значили слова «златолобый» и «дармоед» вне стихотворного ритма: «Погоди! послушай, златолобо…» или «Дармоед! занежен в облака ты...»? Но когда они, ко всему, объединяются рифмой, обычные, не совсем лестные эпитеты обретают пафос гимна и воспринимаются как откровенная лесть, но настолько переполненная сарказмом, что кажется, вот-вот лопнет и все увидят то что под ним скрывается на самом деле: Я крикнул солнцу: «Дармоед! занежен в облака ты, а тут — не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!» Я крикнул солнцу: «Погоди! послушай, златолобо, чем так, без дела заходить, ко мне на чай зашло бы!» Друзья любите поэзию!
+100 Очень удачно и доходчиво Рас — стояние: вёрсты, мили... Нас рас — ставили, рас — садили, В прозе подобные повторения становятся тавтологией. Чтобы тихо себя вели По двум разным концам земли. Рас — стояние: вёрсты, дали... Нас расклеили, распаяли, В две руки развели, распяв, И не знали, что это — сплав Вдохновений и сухожилий... Не рассо́рили — рассори́ли, Расслоили... Стена да ров. Расселили нас, как орлов- Заговорщиков: вёрсты, дали... Не расстроили — растеряли. По трущобам земных широт Рассовали нас, как сирот.
Валькирия, оказывается нас объединяет не только любовь к зомби) я тоже не люблю, потому что не въезжаю в рифмы
А я не люблю стихи. Потому, что стихами называют ещё и вот такую дробилку для мозгов: …День Победы: синева, над головою ангел-мститель, любая женщина — вдова, любой мужчина — истребитель. Я видел Гитлера во сне, ну а потом пришла Победа. «Купи мороженого мне плодово-ягодного, деда…» Но дед не смотрит на меня, ему давно пора обратно, он превращается в туман и говорит: молчи, болван. Троллейбус, почта, магазин. На рынке клетка с попугаем. Идём по городу, скользим и пропадаем, пропадаем. Повсюду флаги и сирень, в моей руке воздушный шарик, тяжёлый шарик, красный шарик. И я кричу: «Купи, купи (и просыпаюсь) — плодово-ягодного, деда…» Над городом салют. Победа. ---------- Сообщение добавлено 21.03.2012 09:00 ---------- Или вот эта бессмыслица, в которой за ради не совсем стройной рифмы, смысл превращается в обмылок который трудно удержать в руках. Вдали от призрачной столицы, От городов в цепях огней, В глуши так хочется молиться О бедной Родине моей. Там, защищенная лесами, В степи сокрыта непроста, Лучится Русь пред образами Теплом и светом Рождества. Ты честен — но она честнее, Ты беден — но она бедней, И бедность та прибудет с нею, Как бедность неба и полей. ---------- Сообщение добавлено 21.03.2012 09:36 ---------- Хороший вирш! Про хороших людей. Гордых и сильных вместе, а порознь одиноких и беззащитных. Оказавшихся, не по собственному желанию, а по чьей-то недоброй воле, в разных местах. Может в разных концах города может в разных концах земли. Жаль, только, что у поэта, для них, не нашлось доброго слова в напутствие. Надежды, так сказать, на перспективу.
Ну в таком случае не следует любить песни, потому что скажем, Дима Билан певец и Максим-певица. А живопись из-за одного Н. Сафронова возненавидеть. Первый стих кстати не самое беспомощное на свете упражнение в рифмоплетстве. Есть пара независимых образов. Ни разу не была свидетелем такого. Вам посчастливилось? Да на самом деле если уж человек не воспринимает-так не воспринимает. Этот вид налаждения для него закрыт-ну чтохж, зато может быть он ... кататься на коньках любит. А я вот зимние виды спорта терпеть не могу. Только биатлон по телеку.
Примерно так оно и есть. Но это не мешает воспринимать их лучшие образцы! К поэзии это тоже относится, но… Специфика поэзии не позволяет литературному жанру быть столь же доступным, насколько это возможно для музыки или живописи. Отсутствие, каких либо барьеров позволяет нам воспринимать музыку и живопись, не взирая ни какие национальные особенности произведения, что для литературных жанров представляет весьма значительную проблему.
я много читаю прозы, но поэзию почему-то как-то не понимаю, если в школе еще симпатизировал Блоку, Ахамтовой, Э.По (именно поэзия), то сейчас ни интереса, ни удовольствия, а большинство вообще считаю бредом
Разговор с товарищем Лениным Грудой дел, суматохой явлений день отошел, постепенно стемнев. Двое в комнате. Я и Ленин — фотографией на белой стене. Рот открыт в напряженной речи, усов щетинка вздернулась ввысь, в складках лба зажата человечья, в огромный лоб огромная мысль. Должно быть, под ним проходят тысячи… Лес флагов… рук трава… Я встал со стула, радостью высвечен, хочется — идти, приветствовать, рапортовать! «Товарищ Ленин, я вам докладываю не по службе, а по душе. Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже. Освещаем, одеваем нищь и о́голь, ширится добыча угля и руды… А рядом с этим, конешно, много, много разной дряни и ерунды. Устаешь отбиваться и отгрызаться. Многие без вас отбились от рук. Очень много разных мерзавцев ходят по нашей земле и вокруг. Нету им ни числа, ни клички, целая лента типов тянется. Кулаки и волокитчики, подхалимы, сектанты и пьяницы, — ходят, гордо выпятив груди, в ручках сплошь и в значках нагрудных… Мы их всех, конешно, скрутим, но всех скрутить ужасно трудно. Товарищ Ленин, по фабрикам дымным, по землям, покрытым и снегом и жнивьём, вашим, товарищ, сердцем и именем думаем, дышим, боремся и живем!..» Грудой дел, суматохой явлений день отошел, постепенно стемнев. Двое в комнате. Я и Ленин — фотографией на белой стене.
Любимые: Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела! Эта местность мне знакома, как окраина Китая! Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела. Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая. Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак деленья. Вот и вышел человечек, представитель населенья. Вот и вышел гражданин, достающий из штанин. "А почем та радиола?" "Кто такой Савонарола?" "Вероятно, сокращенье". "Где сортир, прошу прощенья?" Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах - папироса. В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром. И нарезанные косо, как полтавская, колеса с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром оживляют скатерть снега, полустанки и развилки обдавая содержимым опрокинутой бутылки. Прячась в логово свое волки воют "E-мое". дальше http://lib.ru/BRODSKIJ/present.txt
дурной пример заразителен или стихи которые меня просто убили : Люби меня! Застенчиво, боязно люби, словно мы повенчаны богом и людьми... Люби меня уверенно, чини разбой — схвачена, уведена, украдена тобой! Люби меня бесстрашно, грубо, зло. Крути меня бесстрастно, как весло... Люби меня по-отчески, воспитывай, лепи,— как в хорошем очерке, правильно люби... Люби совсем неправильно, непедагогично, нецеленаправленно, нелогично... Люби дремуче, вечно, противоречиво... Буду эхом, вещью, судомойкой, чтивом, подушкой под локоть, скамейкой в тени... Захотел потрогать — руку протяни! Буду королевой — ниже спину, раб! Буду каравеллой: в море! Убран трап... Яблонькой-дичонком с терпкостью ветвей... Твоей девчонкой. Женщиной твоей. Усмехайся тонко, защищайся стойко, злись, гордись, глупи... Люби меня только. Только люби!