Сто тысяч любимых строк. Часть 4

"В чем цель дружбы? В том, чтобы люди приносили друг другу счастье" А. Дюма

 

И всё ж сильней всего отрава глаз зеленых,

Твоих отрава глаз,

Где, странно искажен, мой дух дрожал не раз,

Стремился к ним в мечтах бессонных

И в горькой глубине изнемогал и гас.

Шарль Бодлер. Отрава.

 

Так бывает. Очень редко, но бывает. Однажды твои глаза встречаются с глазами незнакомца, и ты вдруг понимаешь, что этот человек мог бы стать твоим лучшим другом. Понимаешь, что незнакомец знает о тебе абсолютно всё, да и ты знаешь его так хорошо, словно вы выросли вместе. И не потому, что вы оба такие уж великие ясновидцы, просто вы похожи, как бывают похожи близнецы, но не снаружи - с изнанки.

Так бывает. Но чаще всего такие встречи не заканчиваются ничем просто потому, что все мы - люди и живем среди людей, которые каким-то образом договорились, пришли к неписаному, но действующему соглашению о том, что два незнакомых человека не могут броситься навстречу друг-другу с идиотскими улыбками и нечленораздельными восклицаниями: "А вот и ты, наконец-то!" Считается, что это глупо, нелепо и даже неприлично. Так что обычно мы просто идём дальше своей дорогой, а незнакомец, который мог бы стать лучшим другом, ныряет в вагон подземки, и ничего не происходит, поскольку так принято. Если уж и существует какой-нибудь "всемирный заговор", то вот вам его последствия...
Макс Фрай. Гнезда Химер. Хроники Хугайды

 

Напьешься с чего-то несладко и много,
Посмотришь в окно, взглядом в небо крича,
И вдруг всколыхнешься - была же дорога,
Дорога из жёлтого кирпича.

На миг испугавшись, нахмуришься строго,
Но тут же метнешься во двор, хохоча
Впотьмах, причитая: "Ну, где же дорога,
Дорога из желтого кирпича?"

Споткнешься на ровном, ругнувшись убого
Прокляв нерадивого палача...
Она под ногами твоими, дорога,
Дорога из желтого кирпича.

Змеится-струится она от порога,
Сверкает под лаской луны калача,
И тянет, и манит с собою дорога,
Дорога из желтого кирпича.

Пусть плачет и стонет судьба-недотрога,
Пусть кружится время, терпенью уча -
У Гудвина с Элли всегда есть дорога,
Дорога из желтого кирпича.

 

ВЛАДИМИР МАКУРОВ

Родился Русским

Родился русским – вот и всё наследство,
Не выбирала в баловни судьба…
Но были солнце, ветер, дворик детства,
Простор степей и пышные хлеба…

Пусть отдавал, не получая сдачи,
Любовь пусть надвигалась как гроза,
Но были песни… И чуть-чуть удачи…
И мамины счастливые глаза.

Болею, рвусь, ем корни девясила,
Гол как сокол, и не богат сусек…
Но передам прощающую силу
Из прошлого в грядущий – светлый – век!
----------

Обед в трапезной

За длинные столы садятся дети.
Но тихо так! Не слышен детский смех!
В трапЕзной храма на «святом» обеде
Мест и еды хватило не для всех…

От детских взглядов, зАлитых печалью,
Сестриц немного мутит и трясёт.
Да не они одни не замечали,
Что неимущих – сотня из трехсот!

Супец грибной, варёная картошка,
Салат, ватрушка, натуральный сок.
Садятся дети. Первым делом ложку
Выглядывает опытный глазок.

Раз в год на это целых десять тысяч
Рублишек русских губернатор дал.
И ложками, стесняясь, дети тычут,
Скребёт фарфор облизанный металл.

Пусты тарелки. И сестрицы ловко
Их собирают. Слёзы в рукаве…
Зато есть в городке – своя Рублёвка,
Не только в златописанной Москве.

Устало Богородица взирает.
Свет за окном лучами топит снег.
ТрапЕзная. Собор. Кусочек рая.
Земля. Россия. Двадцать первый век.
-------------

Сердце

«Повзрослеешь – всему свой срок…
Все пройдут по своей стерне…
Слушай сердце всегда, сынок!» -
Мама так говорила мне.

Я нащупывал пульс: тук-тук…
Так стучали в окно дожди…
Непонятен был мерный звук,
Что рождался в моей груди.

Маме ухо на грудь, к ребру,
Я прикладывал, слыша кровь.
Сердце мамы звало к добру.
В сердце мамы жила любовь.

Но был день… Ни в запястье рук,
Ни в груди – я везде искал! -
Сердца мамы не слышал стук, -
Видел смерти кривой оскал…

Я иду по своей стерне.
Сердце снова полно весной!
Это мама живет во мне!
Это мама всегда со мной!

http://litzona.net/vlamak/

---------- Сообщение добавлено 09.04.2012 22:07 ----------

АЛЕКСАНДР КОМАРОВ

Обниму тебя

Обниму тебя – спрячу от мира,
От ухмылок его, от угроз.
Неужели прошёл бы я мимо
Этих губ, этих глаз, этих слёз!

Слышишь, воздух пружинит упруго,
И грохочет гроза без конца –
Это всех, не нашедших друг друга,
Оглушительно рвутся сердца.

Обниму тебя – спрячу от горя,
В твою душу до дна загляну
И тебе предназначенной боли
За тебя полной мерой хлебну.

Обниму тебя – спрячу от Бога,
Если есть на земле этой Бог,
Чтоб тебя не состарили годы,
Чтоб один лишь я стариться мог.

Слышишь, воздух пружинит упруго,
И грохочет гроза без конца –
Это всех, не нашедших друг друга,
Оглушительно рвутся сердца.
------

Парус

Вот парус осенним листочком
По синему морю плывёт, -
Рисует корабль моя дочка.
Так мил её кисти полёт!

А солнце оранжево светит,
Вода и бурлит, и блестит.
По морю, по небу, по свету
Весёлый кораблик летит.

- А кто там в тельняшке и шляпе
Уверенно держит штурвал?
- Да это же ты, милый папа!
Ты что же, себя не узнал?!

- Узнал я, узнал, золотая,
Рисуй - я ещё поживу!
И парус я свой подлатаю,
И дальше с тобой поплыву!
------

Известный солдат

В Москве есть известное место,
Где надпись гласит среди плит,
Что имя его неизвестно,
Но подвиг его не забыт.

Я с детства приучен не прятать
Упрямое мненье своё:
Красивая эта неправда
Опасней, чем просто враньё.

Мне кажется, с целью нечестной
Нам кто-то лукаво внушил,
Что, дескать, солдат неизвестный
За Родину жизнь положил.

Лишь недругам будет неплохо,
Коль люди привыкнут считать,
Что спас от разора Европу
Совсем неизвестный солдат.

И мне непонятно и больно,
Как будто моя в том вина,
Что стала в учебниках школьных
Почти неизвестной война.

Учил меня долгу и чести
Солдат с добрым русским лицом.
Кому-то он был неизвестным,
А мне он был просто отцом.

Мне имя его – словно знамя.
И горд я, и счастлив, и рад,
Что всё ещё многие знают,
Кто был неизвестный солдат.

О нём не смолкают оркестры,
И лучшие песни звучат.
Известен солдат неизвестный:
Он – русский советский солдат!
----------

Россия

Эх, Россия, птица-тройка,
Ты куда всю жизнь летишь,
В бесконечных перестройках
По ухабам тарахтишь?

В арестантской форме вёрсты
Отмечают путь любой.
Где ж твои родные сёстры
Вера, Правда и Любовь?

Холод, голод да разрухи,
Да свинцовые дожди,
О хорошей жизни слухи
Да лукавые вожди.

Пыль столбом, тропинку к Богу
Заслонили образа.
Эх, российские дороги,
Эх, горючая слеза.

Кони в пене чёрным ухом
Чутко ловят свист бича,
Ветер свищет русским духом,
Плача или хохоча.

Те же язвы и пороки
Пребывают на щите,
А Отечества пророки
Прозябают в нищете.

Ой ты, Русь моя родная!
Где ж ты, Родина моя,
Несогбённая, прямая,
Не продажная, своя?

Нищета да неустойки
И сегодня, и вчера…
Эх, Россия, птица-тройка…
Эх… чумные кучера…

http://litzona.net/REDAKTOR/

 

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф
Гумилев

 

Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
А думал - забавницу,
Гадал - своенравницу,
Веселую птицу-певунью.

Покликаешь - морщится,
Обнимешь - топорщится,
А выйдет луна - затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то,- и хочет топиться.

Твержу ей: крещенному,
С тобой по-мудреному
Возиться теперь мне не в пору;
Снеси-ка истому ты
В днепровские омуты,
На грешную Лысую гору.

Молчит - только ежится,
И все ей неможется,
Мне жалко ее, виноватую,
Как птицу подбитую,
Березу подрытую,
Над очастью, богом заклятую.

Н.Гумилёв


киев, ул.заньковецкой, 7

 

Анна Ахматова

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.

 

Дурману девочка наелась,
Тошнит, головка разболелась,
Пылают щечки, клонит в сон.
Но сердцу сладко, сладко, сладко:
Все непонятно, все загадка,
Какой-то звон со всех сторон:

Не видя, видит взор иное,
Чудесное и неземное,
Не слыша, ясно ловит слух
Восторг гармонии небесной -
И невесомой, бестелесной
Ее довел домой пастух.

Наутро гробик сколотили.
Над ним попели, покадили,
Мать порыдала... И отец
Прикрыл его тесовой крышкой
И на погост отнес под мышкой...
Ужели сказочке конец?

И. Бунин

 

/.../

Не ждать, чтобы соперник выпер, а мчать вперед на всех парах; но мне так трудно делать выбор: в загривке угнездился страх и свесил ножки лилипутьи. Дурное, злое дежавю: я задержалась на распутье настолько, что на нем живу.



Живу и строю укрепленья, врастая в грунт, как лебеда; тяжелым боком, по-тюленьи ворочаю туда-сюда и мню, что обернусь легендой из пепла, сора, барахла, как Феникс; благо юность, гендер, амбиции и бла-бла-бла. Прорвусь, возможно, как-нибудь я, не будем думать о плохом; а может, на своем распутье залягу и покроюсь мхом и стану камнем (не громадой, как часто любим думать мы) – простым примером, как не надо, которых тьмы и тьмы и тьмы.



Прогнозы, как всегда, туманны, а норов времени строптив - я не умею строить планы с учетом дальних перспектив и думать, сколько Бог отмерил до чартера в свой пэрадайз. Я слушаю старушку Шерил – ее Tomorrow Never Dies.



Жизнь – это творческий задачник: условья пишутся тобой. Подумаешь, что неудачник – и тут же проиграешь бой, сам вечно будешь виноватым в бревне, что на пути твоем; я в общем-то не верю в фатум – его мы сами создаем; как мыслишь – помните Декарта? – так и живешь; твой атлас – чист; судьба есть контурная карта – ты сам себе геодезист.



Все, что мы делаем – попытка хоть как-нибудь не умереть; так кто-то от переизбытка ресурсов покупает треть каких-нибудь республик нищих, а кто-то – бесится и пьет, а кто-то в склепах клады ищет, а кто-то руку в печь сует; а кто-то в бегстве от рутины, от зуда слева под ребром рисует вечные картины, что дышат изнутри добром; а кто-то счастлив как ребенок, когда увидит, просушив, тот самый кадр из кипы пленок – как доказательство, что жив; а кто-нибудь в прямом эфире свой круглый оголяет зад, а многие твердят о мире, когда им нечего сказать; так кто-то высекает риффы, поет, чтоб смерть переорать; так я нагромождаю рифмы в свою измятую тетрадь, кладу их с нежностью Прокруста в свою строку, как кирпичи, как будто это будет бруствер, когда за мной придут в ночи; как будто я их пришарашу, когда начнется Страшный суд; как будто они лягут в Чашу, и перетянут, и спасут.



/.../

Дай Бог труду, что нами начат, когда-нибудь найти своих, пусть все стихи хоть что-то значат лишь для того, кто создал их. Пусть это мы невроз лелеем, невроз всех тех, кто одинок; пусть пахнет супом, пылью, клеем наш гордый лавровый венок. Пусть да, мы дураки и дуры, и поделом нам, дуракам.

Но просто без клавиатуры безумно холодно рукам.

Не ну Вера Полозкова гениальна-девке 20 было когда писала.

---------- Сообщение добавлено 16.05.2012 03:43 ----------

Да, а лето-то какое.

Все несется кувырком.

Из приемного покоя

Тянет свежим ветерком.



Стекла в длинных грязных каплях.

Птицы высоко летят.

Девушки в больничных тапках

Все похожи на утят.



Тишина, прохлада, благость.

Мысли съело пустотой.

Сестры в капельницы август

Разливают золотой.



Навещать приходят реже –

Дорог внутренний уют.



Скоро мне тебя отрежут

И зашьют.

 

«мое тело просило передать твоему телу,
что: оно все замерзло без тебя и все одичало, ему кажется, что оно совсем ничего не чувствует и не умеет, оно хочет умереть от тоски и боится, что его разлюбили
что: оно все разболелось без тебя и все расклеилось, у него текут сопли и что–то хрустит в коленке, ему кажется, что это какая–нибудь ужасная гангрена и все пройдет, только если ты погладишь
что: оно все пересохло без тебя и все постарело, у него, кажется, появились морщины где–то на животе и еще на попе, у него стали глаза как у старой девы и копчик как у лемура (не знаю, что это значит, но так оно мне велело передать твоему телу, мое тело) что: у него от желания болят губы
что: оно становится мокрым, когда думает твое имя
что: когда ты приедешь, оно тебя растерзает
вот такое послание
мне бы хотелось, чтобы твое тело ответило моему телу,
что: оно все истомилось и все обросло ужасной косматой шерстью от звериной тоски и отсутствия моей ласки
что: у него ничего не болит и оно чувствует себя прекрасно, вот только ночью, не просыпаясь, встает и поворачивается лицом к Иерусалиму
что: оно само оборачивается, если рядом проходит женщина с волосами цвета меня и черной сливы, и само отворачивается, потому что это не я – а значит, вообще не женщина, а только притворство и понарошку
что: у него от желания болят губы
что: его бросает в пот, когда оно вспоминает мои руки
что: когда ты приедешь, оно меня растерзает»
Линор Горалик, Сергей Кузнецов "Нет"

 

"Ненависть, как и бедность, напоминает зыбучие пески: чем больше барахтаешься, тем больше увязаешь." Фернандо Вальехо. Богоматерь убийц.

 

kenzo, Вы б подумали об этом.. Ну так, на всякий случай...

 

Простимся,
До встреч в могиле.
Близится наше время.
Ну что ж!

Мы не победили.
Мы умрем на арене.
Тем лучше:не облысеем
От женщин, от перепоя...

...А небо над Колизеем
Такое же голубое,
Как над родиной нашей,
Которую зря покинул
Ради истин,
А также
Ради богатства римлян.

Впрочем,
Нам не обидно,
Разве это обида.
Просто такая,
видно,
Выпала нам планида...

Близится наше время...
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.

 

а начать с себя не пробовал?

 

Если б не пробовал, то не рекомендовал бы

 

Потому что люди, которых я люблю, — они каким-то образом живут во мне, и мне хорошо с ними. И мне по дурости представляется, что и я в них тоже как-то живу, ползаю нежной чужеродной штуковинкой по артериям, отравляю кровь, скапливаюсь на стенках сосудов. Всем, как мне кажется, от таких простых и понятных процессов хорошо.
Линор Горалик

 

судя по нелепицам, которые ты пишешь пробовал неудачно, еще раз начни

 

kenzo, sp_r00t, тишина должна быть в библиотеке

 

произнесла Ольга, взмахнув строго ресницами...

 

Да, черт возьми, вот так и никак иначе. По-другому не получается, не поется. Или я притворялась немой, или ты – незрячим, но теперь нам обоим за все это воздается. Вот сидим с тобой на разных концах потока, наблюдаем за изменчивостью мейнстрима, не касаемся друг друга, не бьемся током, объясняем только то, что необъяснимо. Если речь заходит о прошлом – меняем тему, если речь заходит о будущем – замолкаем. Речь вообще ходила раньше, куда хотела, потому сидит сейчас под семью замками. Мы хандрим от слов и сердимся на погоду, раздражительны, опасливы, нелюдимы. Мы друг друга принимаем – в угоду году, так упрямо нас скреплявшему воедино. Мы встречаемся за чаем, с привычной ленью рассуждаем, как однажды вернется сила.
Два ворчливых старика на краю Вселенной, не заметившие смерти, что приходила.

 

Во всякой гениальной или новой человеческой мысли, или просто даже во всякой серьезной человеческой мысли, зарождающейся в чьей-нибудь голове, всегда остается нечто такое, чего никак нельзя передать другим людям, хотя бы вы исписали целые томы и растолковываливашу мысль тридцать пять лет; всегда останется нечто, что ни за что не захочет выйти из-подвашего черепа и останется при вас навеки; с тем вы и умрете, не передав никому, может быть, самого-то главного из вашей идеи.

Ф.М. Достоевский "Идиот"

 

После двух крайних опусов,тут же,главу 7 В.Ерофеева"Москва-Петушки"
И после этого,можно строго взмахнуть ресницами.

 

Нарисуй мне небо
На моем окне,
Где бы солнце нежно
Улыбалось мне...

Чтоб раскаты грома
Превращались в пенье птиц,
Чтоб не выходя из дома
Мне не знать границ...

Напиши мне песню,
Чтоб она лилась,
Чтоб во мне большое сердце
Наболелось всласть...

Чтоб оно мечтало
О чужих краях
И, стряхнув с себя усталость,
Одолело страх...

Я бы жил всю жизнь в молчаньи,
Чтоб душою не кривить,
Чтобы не было печали
На губах моей любви.

(c) Павел Кашин

 

Немного красного вина,
Немного солнечного мая -
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.

***
Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое -
От неизбежного.

От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.

Мандельштам

 

МАША

Белый день занялся над столицей,
Сладко спит молодая жена,
Только труженик муж бледнолицый
Не ложится — ему не до сна!
Завтра Маше подруга покажет
Дорогой и красивый наряд...
Ничего ему Маша не скажет,
Только взглянет... убийственный взгляд!
В ней одной его жизни отрада,
Так пускай в нем не видит врага:
Два таких он ей купит наряда,
А столичная жизнь дорога!
Есть, конечно, прекрасное средство:
Под рукою казенный сундук;
Но испорчен он был с малолетства
Изученьем опасных наук.
Человек он был новой породы:
Исключительно честь понимал
И безгрешные даже доходы
Называл воровством, либерал!
Лучше жить бы хотел он попроще,
Не франтить, не тянуться бы в свет, —
Да обидно покажется теще,
Да осудит богатый сосед!
Всё бы вздор... только с Машей не сладишь,
Не втолкуешь — глупа, молода!
Скажет: «Так за любовь мою платишь!»
Нет! упреки тошнее труда!
И кипит-поспевает работа,
И болит-надрывается грудь...
Наконец наступила суббота:
Вот и праздник — пора отдохнуть!
Он лелеет красавицу Машу,
Выпив полную чашу труда,
Наслаждения полную чашу
Жадно пьет... и он счастлив тогда!
Если дни его полны печали,
То минуты порой хороши,
Но и самая радость едва ли
Не вредна для усталой души.
Скоро в гроб его Маша уложит,
Проклянет свой сиротский удел
И, бедняжка! ума не приложит,
Отчего он так скоро сгорел?

---------- Сообщение добавлено 16.06.2012 01:30 ----------

Николай Некрасов
* * *

Где твое личико смуглое
Нынче смеется, кому?
Эх, одиночество круглое!
Не посулю никому!
А ведь, бывало, охотно
Шла ты ко мне вечерком;
Как мы с тобой беззаботно
Веселы были вдвоем!
Как выражала ты живо
Милые чувства свои!
Помнишь, тебе особливо
Нравились зубы мои;
Как любовалась ты ими,
Как цаловала, любя!
Но и зубами моими
Не удержал я тебя...

 

У меня есть мерка. Она от рождения высокая, так получилось. Каждый день я прикладываюсь к этой своей мерке. Мерка, ясно, выше, чем я. Прыгаю, стараясь достать глупой нежной макушкой до заветной черточки. Иногда допрыгиваю, чаще — нет. Всяко бывает. Зато мускулы на ногах накачались знатные. И когда кто-нибудь приближается к заповедной моей территории, я, конечно, выскакиваю из укрытия, размахивая этой своей высокой меркой. И предлагаю прохожему допрыгнуть куда следует. Приучаю странников к физкультуре и спорту. Поскольку мерка высокая, до нее, конечно, мало кто допрыгивает, оно так. И я, конечно, вызверяюсь порой на недопрыгнувших, бывает. Требую от них всем рекордам свои звонкие дать имена. Кулаками машу, ногами накачанными топочу. Граждане обычно обижаются и кидают в меня каловыми камнями. Я не сержусь. Понимаю: это они не со зла, это они от неизбывного горя. Зато никто не может упрекнуть меня в том, что я отрубаю гражданам ноги. Или, скажем, головы. Мы вам тут не Прокрусты какие. Ну вот просто у меня мерка такая высокая выросла. С кем не бывает?
Макс Фрай, Линор Горалик "Книга Одиночеств"

 

"Челищева зябко куталась в меховую жакетку, не решаясь пригласить Быкова в комнаты, где Жохов, не зная, кто там пришел, шелестел хабаровскими газетами, явно недовольный ее долгим отсутствием. Клавочка, потупясь, сказала Быкову:
- Простите меня, пожалуйста. Я знаю, что вы очень добрый и хороший человек, но я не могу... не могу иначе...
Быков все понял и молча вышел. Клавочка вернулась в комнату и вся сжалась, когда с улицы долетел тугой хлопок одинокого выстрела.
- Это он... его не стало, - прошептала она. - Но разве же имела я право обманывать его и себя?
Жохов сначала ни о чем не догадывался.
- Кто сейчас приходил? - спросил он девушку.
- Быков... я ему все сказала.
- Что вы сказали ему?
- Что я живу теперь иными надеждами...
Только сейчас до Жохова дошел смысл ее слов:
- А кто давал вам право надеяться на что-либо? Я знаю, что только один Валерий Павлович обладал надеждами.
- Но я думала, что вы... всегда так любезны...
- Так я со всеми любезен, черт побери!
Клавдия Петровна растерянно бормотала:
- Разве не могла я видеть поводов к чувству...
- Никаких поводов не было! - закричал Жохов, сбрасывая с себя ворох газет и накидывая шинель на плечи. - На мои чувства вы не имели права рассчитывать... это глупо!
- Но я думала, что вы... все ваши слова...
- Дура безмозглая! - врубил ей в лицо Жохов. - Начиталась всякой ерунды, а теперь погубила человека...
Жохов выбежал под всплески метели. Быков был мертв.
Жохов забрал из руки револьвер, салютуя над мертвым раз за разом, пока в барабане не опустела обойма..."
Пикуль, "Каторга"

 

Дикари...Серж Тюрин 20.07.2012.

На западе считается приличным
Всех русских дикарями называть,
За то что дружбу водим с медведЯми
И под открытым небом можем спать.

Мы дикари за то что всей деревней
Построим дом для будущей семьи,
И не возьмём за это ни копейки,
А просто по хлебаем вместе щи.

Мы дикари за то что верим в бога
Но не сжигали женщин на кострах,
За их нею красивую фигуру,
За хитрый и надменный блеск в глазах.

Мы дикари за то что создавали
Дороги ,школы,детские сады,.
А в Африке хотели жизнь наладить,
А не продать брендОвые трусы.

Мы дикари за то что не скупали
обрубки кожи с головы людей,
Что землю своих предков защищали
От грязной швали с тысячью мастей.

МЫ дикари за то что в 45-м
С земли не стёрли наЦЦию одну,
Хотя должок к ним был великоватый,
До тла хотелося спалить эту страну.

Мы дикари за то что мы бомбили,
Заводы, а не детские дома,
за то что хлебом мы своим делились
С детьми и жёнами вчерашнего врага.

Мы дикари за то что так не разу
Не сбрасывали атомный фугас
на города с деревьев и бумаги
И это бремя не лежит на нас.

Мы дикари за то что наш Гагарин
Дорогу в Космос первый проложил,
Мы всей страной тогда гордились очень,
А кто-то тихо злобу затаил...

Так может хватит этих пререканий,
И стоит один раз всем показать
Какими дикими становятся славяне
Когда добром их начинают упрекать?

 

Я мечтал вчера о тебе
Тихо дождь стучал в подоконник,
Ты мне снилась в единственном сне
Разгадать не сумел это сонник.

Мне казалось, не кончится ночь,
Но осенние ночи короче, чем лета,
Мне б снотворного растолочь
И проспать без снов до рассвета.

Но мне снилась ты, не забудь
Что шептали синие звезды,
Светом нежным лаская грудь,
Заплетаясь в тугие косы.

В этом сне был я и не я,
В ночь бездонную, как в вечность глядя…
К звездам синим ревнуя тебя,
Когда ты перед ними без платья.

Убегу я в ночь, пропаду,
У реки просижу до рассвета.
И как жаль что в этом году,
Уже кончилось теплое лето.

Гитаррон Блюзович (Волгоград)
http://stihi.ru/avtor/kazakia