Сто тысяч любимых строк. Часть 4

Я пью отвратительный кофе с сухим молоком,
читаю наскальные прописи мальчика-осень,
а в небе парит вместо ангела старый дракон,
и лживое лето куда-то на крыльях уносит.
Я пью отвратительный кофе и вижу в окно:
накинув на строгий ошейник кто шарф, кто платочек,
друг друга не любят актеры немого кино,
любить - это больно, ошейник царапает очень.
Я пью отвратительный кофе и сплю на ходу,
и вижу во сне земляничное дерево с юга.
И птицы еще не успели накликать беду,
мы все еще дети, мы помним и любим друг друга.
Я пью отвратительный кофе и верю сильней,
что, если бы Бог по-иному смотрел бы на вещи,
он жил бы в одном из не очень холодных морей,
любил бы хорошее кофе и ласковых женщин.

Е. Бушуева

 

Ослик шел по тропинке,
И в спинку вцепился репей.
И спросил этот ослик
У мамы своей:
- Мама, мама, скажи, неужели и мне
Нужно будет таскать
За поклажей поклажу
И, гремя бубенцами, катать
По пляжу
Тех, кто носит один лишь загар на спине?

- Что ты, милый! - ответила мама-ослица.-
Ты сначала поедешь учиться.
А потом ты отыщешь такие луга,
Где еще ни одна не ступала нога,
И утонешь в росе от ушей до подков
Средь ромашек, и клевера, и васильков...
И дозволено будет лишь солнцу да полной луне
Прикасаться лучами к твоей драгоценной спине!

Все мамы похожи.
Даже мамы в ослиной коже,
У которых длинные уши,
Но такие добрые души.

Морис Карем, перевод Валентина Берестова

 

Наши вялые дни как опавшие листья,
Мы ослепли, как слепнут в асфальте цветы.
Я раскрашивал курицу, вышла жар-птица,
Но тебя не раскрасишь, ты - это ты.

Вместо храма построить сарай не сумели,
Заблудились в дождях, страх к воде затая.
Ты пыталась согреть охладевшее тело,
Но меня не согреешь, я - это я.

Я устал продираться сквозь заросли буден,
Ты устала дрожать в ожиданьи зимы.
Мы с тобой ненормально нормальные люди,
Мы с тобой не изменимся, мы - это мы.

 

Любить - смотреть в четыре глаза
На днище старого баркаса,
На сумрак вспененного вяза!

И как в четыре на рояле
Играть руки, во все детали
Вникать, в рисунок на медали.

Надменный профиль полководца,
Аустерлиц и его солнце,
Что над тщеславными смеется.

Любить - забыть о ржавой славе.
У одуванчиков в канаве
Желтее цвет,- сказать мы вправе.

Четыреруким шестикрылых
Жаль, знать не знающих о милых
Словечках, лестничных перилах,

Четыреногом на диване
Полуживотном, и тумане
В глазах, и розочке в стакане.

А без животного духовный
Мир был бы только лад церковный,
Не любящий, а полюбовный.

А.Кушнер

добавлено через 23 минуты
Семимиллионный город не станет меньше,
если один человек из него уехал.
Но вот один человек из него уехал,
и город огромный вымер и опустел.
И вот я иду по этой пустой пустыне,
куда я иду, зачем я иду, не знаю,
который уж день вокруг никого не вижу,
и только песок скрипит на моих зубах.
Прости, о семимиллионный великий город,
о семь миллионов добрых моих сограждан,
но я не могу без этого человека,
и мне никого не надо, кроме него.
Любимая, мой ребенок, моя невеста,
мой праздник, мое мученье,
мой грешный ангел,
молю тебя, как о милости, - возвращайся,
я больше ни дня не вынесу без тебя!
(О господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит, господи, сделать так!)
И вот я стою один посреди пустыни,
стотысячный раз повторяя, как заклинанье,
то имя, которое сам я тебе придумал,
единственное, известное только мне.
Дитя мое, моя мука, мое спасенье,
мой вымысел, наважденье, фата-моргана,
синичка в бездонном небе моей пустыни
молю тебя, как о милости, - возвратись!
(О господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит, господи, сделать так!)
И вот на песке стою, преклонив колена,
стотысячный раз повторяя свою молитву,
и чувствую -
мой рассудок уже мутится,
и речь моя все невнятнее и темней.
Любимая, мой ребенок, моя невеста
(но я не могу без этого человека),
мой праздник, мое мученье,
мой грешный ангел
(но мне никого не надо, кроме него),
мой вымысел, наважденье, фата-моргана
(о господи, сделай так, чтоб она вернулась),
синичка в бездонном небе моей пустыни
(ну что тебе стоит, господи, сделать так)!

ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ

 

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек -- это шар, а душа -- это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить -- говоришь -- вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я *****,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.
Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! -- и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть -- только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски -- или просто движенье вперед.
Надзиратель любви -- или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною -- лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

Ну, собственно, И. Бродский, если кто не узнал...

 

"Сегодня ночью снился мне Петров.
Он, как живой, стоял у изголовья.
Я думала спросить насчет здоровья,
но поняла бестактность этих слов".

Она вздохнула и перевела
взгляд на гравюру в деревянной рамке,
где человек в соломенной панамке
сопровождал угрюмого вола.

Петров женат был на ее сестре,
но он любил свояченицу; в этом
сознавшись ей, он позапрошлым летом,
поехав в отпуск, утонул в Днестре.

Вол. Рисовое поле. Небосвод.
Погонщик. Плуг. Под бороздою новой
как зернышки: "на память Ивановой"
и вовсе неразборчивое: "от..."

Чай выпит. Я встаю из-за стола.
В ее зрачке поблескивает точка
звезды -- и понимание того, что,
воскресни он, она б ему дала.

Она спускается за мной во двор
и обращает скрытый поволокой,
верней, вооруженный ею взор
к звезде, математически далекой.

PS ну не хорош ли черт...

добавлено через 23 часа 1 минуту
Вот так, нескладно, вполголоса
Ни о чем не прошу тебя.
Только, если возможно, немножечко
Посиди тихо возле меня!
Без приставки к себе - осторожно,
И со словом к тебе - нельзя...
Я скитаюсь озябшим волчонком
В малахитовой зелени дня.
Как жаль, что в жизни нет спроса
С тех, кто умеет летать!
Как жаль, что нету запроса
На тех, кто умеет ждать...

Ритмичность пульсации вправе
Сказать, что нет перемен -
Но вряд ли в замочную скважину
Увидишь весь мир, как он есть!
И сложность не в том, что вы были,
А сложность вся в том, что вы есть -
Безумье мое и бессилье
Рядом с теми, кому буду петь
Всю жизнь! - А может, и больше.
И если вдруг спросит мой друг:
"Малыш, ты был счастлив?" -
Отвечу: "Быть может,
И чаще, чем сотни вокруг".

Вот так, нескладно, вполголоса
Себе иногда говорю:
Не стоит так часто вторгаться
в чужое сознанье со словом "люблю".

Светлана Сурганова. "Вот так, нескладно..."

 

• Как обязать государство любить свой народ? Надо, чтобы народ выехал хоть на какое-то время. Оставить государство без народа, без нас. И тогда что-то произойдёт, тоска какая-то появится у них. Не может быть, чтобы не почувствовали нашего отсутствия. Они ж себя прокормить не могут. Ну, армия останется, чиновники останутся, таможенники останутся, милиция — а нас не будет. А мы выехали. У нас большая страна, возьмём и спрячемся в лесах.

М. М. Жванецкий.

 

Где-то там высоко, очень далеко,
Где пустуют страницы тетрадей,
Где сплетение слов, как зеленый мох,
Укрывает замерзшую память,

Где-то там в закоулках мною спетых стихов,
Там, где я Вам открыла калитку,
Моих снов волшебство и мечты торжество
Обнаружатся вдруг и возникнут.

Где-то там полумрак мягко, с выдумкой так,
Обозначил Вам тень силуэта.
Где качал качель, словно колыбель,
Озорной, но отзывчивый ветер,

Погуляйте со мной по опавшей листве,
Под ноябрьским мокрым убранством,
Где торжественно-гордо звучит "ля-минор",
Неизменчив в своем постоянстве.

Где-то там высоко, очень высоко,
Где лишь скрипка звучала и флейта,
Раскрывался бутон из седых лепестков,
И спадала беспомощность шлейфом,

Вы меня не догнали когда-то в пути.
Может, это туман помешал Вам?
Так давайте теперь погуляем одни
По аллеям чуть грустного парка.

 

Как хорошо вдвоем, вдвоем
Прийти и выбрать этот дом,
Перо и стол, простой диван,
Смотреть в глаза, в окно, в туман
И знать, и знать, что мы живем
Со всеми - и совсем вдвоем...

Накличут коршуны беду,
Трубач затрубит под окном.
Я попрощаюсь и уйду,
Ремень поправив за плечом.
И мы пойдем из края в край.
Но книг моих не убирай
И спи спокойно.
В поздний час
Я постучу в твое окно.
Соленый след морской воды,
Песок и пыль чужих дорог
Я принесу на сапогах.
Я запах боя принесу
И песню, звавшую на бой,
И сердце, полное тобой.
И встретят в комнате меня
Мои глаза, совсем мои,
И детский, теплый запах сна.
Как хорошо, что мы вдвоем
Решили выбрать этот дом,
Перо и стол, простой диван,
В глаза смотрели, в смерть, в туман
И твердо знали, что мы живем
Со всеми - и совсем вдвоем.

Лев Ошанин

 

Не надо ревновать по пустякам,
Не жди ни оправданий, ни ответа.
Уже ни в чем не разобраться нам.
Мне просто грустно, что уходит лето.
И ты не та, и я не тот, что был.
Мы в наших чувствах разминулись где-то.
Мне кажется, я так тебя любил!..
Мне кажется...
Прости меня за это.

(c) Юрий Баладжаров



Смятение

Окна зашторены,
чувства в смятении,
Вы так безумно желанны
В этом несмелом своем откровении,
Втиснутом в угол дивана.

Вот соскользнули
бесформенно ткани,
Пальцев несмелость разжата,
Превозмогая волненье желаний,
Вы прошептали:
"Не надо..."

Только упрямо,
всё ближе и ближе,
Жадные сходятся губы.
Ваше "не надо"
как будто не слыша,
Не целовать почему бы?

Осенью поздней
сырыми ночами,
Если душе одиноко,
Как мне легко
откровенничать с Вами,
Слишком чужой и далекой!

 

Работая 3 неделю в авральном режиме ...

Имея, что друзьям сказать,
мы мыслим — значит, существуем;
а кто зовет меня дерзать,
пускай кирпич расколет куем.

Настроение вечера. Достали, мля...

 

Мне говорили громко и внятно,
Жизнь - это пятна. Это понятно?
Я говорил, да, это мне ясно,
Где было чисто, там станет грязно.

И в то же время кошмаром страшным,
Предан похмельным холодным потом.
Что-то ушло и осталось вчерашним.
Новый сон видишь. Где он? Да вот он.

Мне говорили разные люди,
Жизнь - это полосы разного цвета.
И если мы не были, значит мы будем
Так же, как будет зима после лета.

Мне говорили неоднократно
И между прочим, и между делом.
Мне говорили, жизнь - это пятна,
Черные пятна на чистом и белом,
А я говорил - очень приятно.

За день устав от строительства нового
Город уснул по домам и квартирам.
Только что на день его и хватило,
Нового, ночью словно не стало бы.

 

Корабли трутся бортом о борт.
Кораблям, видно, тесен порт.
Кораблям - в океане жить.
Корабли должны уходить...

Я локтями впился в парапет.
Я веду с кораблем разговор.
- Ты останешься с нами?
- Нет,
Ухожу
На заре
В Сальвадор.

- Ну а если и там надоест?
- На земле еще много мест. -
Команда - концы сушить!
За кормой вскипела вода.
Корабли
Должны
Уходить.
Так было и будет всегда.

Океан... Я гляжу и молчу.
Как селитра он голубой.
Я сказать кораблю хочу:
- Я бы тоже уплыл с тобой.

Карлос Касассус (перевод В. Викторов)

 

Экзюпери заблуждается. Мы ответственны за тех , кого приручили , но не обязаны церемониться с теми, кто притворялся прирученным, чтобы приручить нас .
(с) венгерский философ, Йозеф Эметс

 

Только шум на реке да кленовые листья
Успокоят мне душу, согреют меня.
Поплыву по воде, да по стонущим письмам.
Поплыву по воде среди белого льда.

И лёд будет биться о мои руки и плечи
И будет царапать мою шею и грудь.
И кто-нибудь здесь, а может быть ниже
Будет звать меня, заставляя тонуть...

вот и всё - год на исходе

(с) Диана Арбенина

 

Время года - зима. Время года терять.
Ты уже потерял, но еще не остыл ко мне.
Время года - зима. Мы рискуем не стать.
Мы рискуем растаять без сопротивления
Возвращаюсь домой. Начинаю курить.
Сигаретным стволом поджигаю любовь
Начинаю цедить южные коньяки
И палю по любви виноградным огнем.
Время года - зима. Время года не сметь.
Я не смею поверить, что старость - и мой удел.
Время года - зима. Ты меня проглядел.
Ты меня, как нон-стоп, просмотрел, как кино, во сне.
Возвращаюсь домой. Начинаю курить.
Сигаретным стволом поджигаю любовь
Начинаю цедить южные коньяки
И палю по любви виноградным огнем.
Удивляюсь судьбе. Как ты там за двоих?
Нас запомнили все. Нас запомнили все, ты верь.
Я тебя сохраню, как последний патрон.
Каскадерам любви не положен дублер, ты знай
Я запомню тебя. Ты себя сохрани.
Равнодушие тем, кто плюет нам в сердца.
Возвращаюсь домой, возвращаюсь домой.
Я запомню тебя от ступней до лица.
Время года - зима.

 

Так мы сейчас все творчество НС перепишем... Хотя оно того стоит, безусловно.. Но тем временем ...

Где-то на той стороне земли, за самой её окраиной
Выдан черёд тому, кто придёт, ведомый силой нечаянной
С неба слетела звезда, а по морю плывут, плескаясь, дельфины
Путь, ведущий туда, где ждут, не может быть слишком длинным

PS. Я, кажется, таки еду в Волгоград на НГ.

 

Не важно то, что вас нечаянно задели,
Не важно то, что вы совсем не из задир,
А важно то,что в мире есть еще дуэли,
На коих держится непрочный этот мир.

Не важно то, что вы в итоге не убиты,
Не важно то, что ваша злось пропала зря,
А важно то, что в мире есть еще обиды,
Прощать которые обидчику нельзя.

Не важно то, что вас мутит от глупой позы,
Не важно то, что вы стреляться не мастак,
А важно то, что в мире есть еще вопросы,
Решать которые возможно только так.

Не важно то, что для дуэли нет причины,
Не важно то, что ссора вышла из за дам,
А важно то, что в мире есть еще мужчины,
Которым совестно таскаться по судам.

Л. Филатов

 

Я по совести указу
Записался в камикадзе.
С полной бомбовой загрузкой лечу.
В баках топлива - до цели,
Hу, а цель, она в прицеле,
И я взять ее сегодня хочу.

Рвутся нервы на пределе -
Погибать - так за идею.
И вхожу я в свой последний вираж.
А те, которые на цели,
Глядя ввысь, оцепенели,
Знают, чем грозит им мой пилотаж!

Парашют оставлен дома,
Hа траве аэродрома.
Даже если захочу - не свернуть.
Облака перевернулись,
И на лбу все жилы вздулись,
И сдавило перегрузками грудь.

От снарядов в небе тесно,
Я пикирую отвесно,
Исключительно красиво иду.
Три секунды мне осталось,
И не жаль, что жил так мало,
Зацветут мои деревья в саду!

Hе добраться им до порта,
Вот и все. Касаюсь борта,
И в расширенных зрачках отражен
Весь мой долгий путь до цели,
Той, которая в прицеле.
Мне взрываться за других есть резон!

Есть резон своим полетом
Вынуть душу из кого-то,
И в кого-то свою душу вложить.
Есть резон дойти до цели,
Той, которая в прицеле,
Потому что остальным надо жить!

Кстати, автор (Розенбаум, есс-но) посвятил это произведение Л. Филатову.

 

Ночь. Шафран. Уголок.
Мрак. Свеча. Уголёк.
Тихо. Запах. Клубника.
Кожа. Шёлк. Туника.
Поцелуй. Тепло. Язык.
Погружение. Влага. Миг.
Шея. Ушко. Ласки губ.
Обжиганье. Нежность рук.
Прикосновение. Висок.
Пожелание. Прихоть. Ток.
Живот. Колени. Ягодицы.
Ласки взбаламошной девицы.
Страсть. Слияние. Вспышка.
Пламя. Жар. Передышка.
Утро. Солнце. Ланит.
Света луч. Она спит.
Горячий кофе. Аромат.
Пробуждение. Кровать.
Взгляд. Покусывание. Мочка.
Экстаз. Любовь. И точка.

 

Двух женщин не любят одновременно? Неправда. Такое бывает.
В городе измороси ледяной лежу на кровати в гостинице...Взгляд обращу к окну - и запляшут отблески вод на лице. Где я сейчас: на речном берегу или у моря? Смеются и плачут две женщины на двух языках. Любимые, как вы встретились? Ведь вы незнакомы друг с другом. Где наше свидание, скажите: на площади Баязида, в парке ли Горького?
В городе измороси ледяной лежу на кровати в гостинице. В сердце, разорванном пополам, по двум городам тоска. Вскочить бы с постели и под дождём - на вокзал.
- Эй, машинист, отвези меня, брат.
- Но куда?

Назым Хикмет "Две любви" (перевод с турецкого Алева Ибрагимова)

 

Ах, зима, ты моя, зима!
И молюсь я на лучик солнца.
Шапки снежные на домах,
И замёрзла вода в колодце.
Но горячим твоим губам
Нипочём леденящий холод.
Зиму вместе со мной с ума
Сводят взгляд твой и тёплый голос.

Долго не виделись. Было мне туго.
Лопнули струны вместе с подпругой.
Но волки не тронули лучшего друга
В тёмном лесу глухом.
Месяц в метелях - это уж слишком.
Здравствуй, мой милый плюшевый мишка.
В дверь постучусь - ты сразу услышишь,
В тёплый веди свой дом.

"Ми-восьмые" стоят и ждут -
Как всегда, дефицит погоды.
Позвоню тебе - разбужу,
Ну какие там наши годы!
Отоспимся ещё в стогах.
Дунет ветер - наступит лето.
Ждут нас лошади на лугах,
Тех, которых сегодня нету.

Аэродромный пёс лижет лапу,
Нам бы рвануть с ним на юго-запад,
Он притащил бы стоптанный тапок
С левой твоей ноги,
Чтобы с неё ты не вставала
И никогда не уставала
И чтобы любовь нас здесь согревала
На широте пурги.

На моей бритой голове
Тает снег, как на батарее.
Здравствуй, плюшевый мой медведь,
Я вернулся - целуй скорее.
Брошу на пол дары волхвов
И пропахший бензином свитер.
Не хочу ни вина, ни слов -
Мы с зимою сегодня квиты.

Долго не виделись. Было мне туго,
Лопнули струны вместе с подпругой.
Но волки не тронули лучшего друга
В тёмном лесу глухом.
Месяц в метелях - это уж слишком.
Здравствуй, мой милый плюшевый мишка.
В дверь постучусь - ты сразу услышишь,
В тёплый веди свой дом.

Александр Розенбаум

 

Отрываюсь от земли, курс держу на горизонт.
Вертикально по прямой. Безупречна, как печаль.
Полетаю в облаках, напою крыло рекой
И нечаянно вспугну плавники и рыбаков.
И свобода потечет в мои плечи-паруса,
И закатом подо мной вспыхнут алые леса.
Я ручная, не бросай — у нас север за спиной,
Ты других не встретишь птиц — даже тени.

Отрываюсь без потерь. Кроме сердца — что терять?
На Земле сильней земли только выстрел и любовь.
Не держи меня — дождись первых зимних холодов.
И любимые глаза-океаны сохрани,
Я вернусь к тебе, вернусь, долечу к тебе по снам,
Расскажу тебе о том, кто нас научил летать.
Я ручная, не бросай — у нас север за спиной,
Ты других не встретишь птиц — даже тени.

добавлено через 6 минут
рулящая в Гаване,
супер!
с моей любовью к такому стилю написания это безусловный и впечатляющий зачет.

добавлено через 8 минут
Крамарев Александр aka Vio

добавлено через 10 часов 31 минуту
Настроение - мерзкое...

Я редкая птица, я вышла из дома.
Мне было в нем плохо, но что здесь такого -
Когда есть дороги, мосты и трамваи
А в доме не ждали и не понимали.

Я редкая птица. Я шла и скользила.
Я не воевала, но я победила.
И крылья спокойно лежали на воле
Готовые к небу готовые к боли.

А люди навстречу работать спешили
Они свои крылья давно заложили
И в землю вросли, кто по пояс, кто выше
А солнце уже загоралось над крышей

И я оглянулась - вокруг было пусто
И я улыбнулась хотя было грустно
И тень промелькнула над детской кроваткой
И я полетела - спокойно и сладко.

Я редкая птица, я вышла из дома.
Мне было в нем плохо, но что здесь такого -
Когда есть дороги мосты и трамваи.
Прощай.

 

В жизни пусто,как на зимнем поле,
как на стадионе после матча.
Только лучше так-по доброй воле,
чем болтаться на обломке мачты
все еще в тоске о мертвом грузе
утонувших навсегда иллюзий.
Жизнь моя прекрасна и пуста.
Все в ней встанет на свои места.

(Римма Казакова,я очень люблю ее стихи...)

 

если тело узнает коня-
кто тогда успеет догнать,
кто удержит с собою меня,
если смерти - не удержать

если нет роскошней ночей
чем те, что стелит степная постель
утро помнится звоном ключей
в руках лебединых своих дочерей

утро оденет в радость меня
небо станет моим королем
ты - со мною при свете дня,
а что будет ночью - будет потом

голос канет птицей в ночи
звон мечей скует берега
и золотые свои ключи
девы рассыплют в седыен снега

битва сложит как в песне слова
когти жизни в рифмованный крик
и меня не удержит молва
лишь в тихой молитве вспомнит старик

 

Маленький зал, аккордеон.
В полумраке пары в танце вечной борьбы
Кружатся легко, в танго сплелись, как лед и огонь.
Видишь, как она прижимается все ближе,
И любит и смотрит с тоской,
Только его холоден взор.
На призыв любовной страсти не отвечает он ничего,
И в ее объятьях он мечтает о другой.

Танго втроем - разве это возможно?
Танго втроем и не может решиться душа.
Танго втроем - кто-то должен уйти, чтобы не мешать,
Или можно еще продолжать это танго втроем.

Шаг и поклон, лед и огонь,
Лишь дыханье в полутьме, и тени скользят сквозь дым сигарет,
Слились тела в жестокой игре,
Холод растопить хочет безуспешно пламя,
Пылает и плачет любя.
Но смотрит он мимо нее,
И мечтою о другой душа его живет.

Я уйду, и на этом....

К. Арсенев

 

Мы шли доpогой гоpемык искать свою сyдьбy,
В одной деpевне на ночлег стаpик пyстил в избy,
Мы пили кpепкий самогон - хозяин был к нам добp,
Река бежала за окном, шyмел сосновый боp...

Я пью чyть больше чем могy, но меньше, чем хочy,
Когда я пью я не пою - я не пою, кpичy,
Hикто мне глоткy не заткнет, не запpетит мой пляс,
Hо тyт стаpик сказал: "дай я", и начал свой pассказ

Иван был сказочно богат, но не имел детей,
Иван накpыл дyбовый стол и пpигласил гостей,
Он пеpеспал с одной вдовой - вдова сказала: "Жди",
Тепеpь зима, я pазpешyсь, когда пойдyт дожди

Иван, счастливый, захpапел, как кpасноаpмейский полк,
Он кpепко спал, когда во сне емy явился волк,
Волк молвил: "если хочешь дочь - бpось головy в огонь,
Захочешь сына - так отдай мне пpавyю ладонь;
Hе бyдь yпpямым как осел, бyдь чистым как слеза,
Hо знай: захочешь обманyть - вдова pодит козла"

Сказав все это волк исчез, Иван откpыл глаза,
Вдова лежала на бокy, поглажывая зад,
Иван напялил на себя ботинки и тpyсы,
Запpяг тpех быстpых воpоных, и кони понесли

Иван скакал четыpе дня к кyдыкиной гоpе,
Там на гоpе жил дpyг макаp - весь в злате, сеpебpе,
Макаp слyжил гоpодовым и пpопивал наваp,
Узнав о ваниной беде, сказал: "споймаем тваpь!"

Они pасставили капканы вдоль лесных доpог,
Попались в них лиса и заяц, но не попался волк,
Дpyзья надыбали жpатвы и pинyлись в леса,
Пока гонялись за волками - кончилась весна...

Иван все лето пил вино, гyляя вдоль болот,
Вдова сидела y окна и гладила живот,
Однажды, авгyстовским днем, заслышав ванин кpик
Вдова схватила кеpосин и подожгла тpостник

То был, как есть, yсловный знак - заполыхал пожаp,
Еще не настyпил сентябpь, как пpискакал Макаp;
Макаp pаздвинyл камыши и глянyл сквозь огонь,
А там иван без головы - и где его ладонь?..
Макаp pyгнyлся: "е-мое!" но тихо, не со зла,
Вдова не дождалась дождей и pодила козла...

С тех поp пpошло двенадцать лет, Макаp за взятки сел,
Козла пyстили в огоpод и козлик окосел,
Иван схоpонен y болот - там тихо, ни дyши,
И из гpyди его pастyт цветные камыши...

Стаpик закончил, тихо встал, откpыл нам сеновал,
Дpyзья заснyли сей же час, и только я не спал;
Я дyмал, глядя на лyнy, что стало со вдовой,
Всю ночь сквозь хpап моих дpyзей я слышал волчий вой...

А. Васильев

добавлено через 56 секунд

 

Ты ушла рано утром, чуть позже шести.
Ты ушла рано утром, где то чуть позже шести.
Бесшумно оделась, посмотрев на часы.
На пачке LM`а нацарапав прости.

На подушке осталась пара длинных волос.
На подушке осталась пара твоих длинных волос.
И почти машинально (что ты скажешь, басист?)
Я намотал их на палец (я хотел узнать имя) - получилось X.

Кому жизнь - буги-вуги, а кому - полный бред.
Кому жизнь - буги-вуги, ну а мне - полный бред.
Недопитое пиво, недобитый комар,
Недосмотренный сон, незаметный удар.

Я искал тебя здесь и там, я думал - свихнусь.
Я не нашел тебя ни здесь, и не там, я думал - свихнусь.
О гитара, и струны, священный союз,
Когда кидает любовь, начинается блюз.

Ты ушла рано утром, когда я еще спал.
Ты ушла рано утром, когда я еще спал.
Вечный мой перекресток, где минус, где плюс?
Когда уходит любовь, остается блюз.
Когда уходит любовь, остается блюз.

 

Зря я бросил свою душу у порога -
Поиссохлась. Измельчала.
Но не мог уже тащить такую ношу -
Всё царапалась, кричала.

А её пускай утащат ночью в лес
Злые волки, злые волки,
Я её, если надо, ворочу.
Нет души, есть двустволка...

А душа то по болотам поразбухла,
Ожила, пристрелялась.
Её серый волк носил под серой шкурой,
И она мне не давалась.

А я волка прострелил навылет в грудь,
Прострелил навылет в грудь,
Но ведь душу-то свою не воротить.
Не воротить, не вернуть...

Она в меня не лезет,
Она меня не хочет,
И с жёлтыми глазами
Всё ждёт и зубы точит.

Душа моя чужая
Обратно хочет в стаю,
И я бегу за нею,
Я волк, я это знаю...

 

Презирая печали

Презирая печали, жизнь была на кону.
Они вечно смеялись так, что не замечали
Как солнце каждый вечер превращалось в луну.

Они знали, что годы побеждает любовь.
Они вечно смеялись так, что тёмные воды
Отвечая, заливали этот город собой.

А потом пришла грусть, а потом пришла грусть...
И утопия мысли, будто что-то еще,
Можно будет вернуть.

А потом пришла боль, а потом пришла боль...
От сознанья того, что этот мир умещается
В отзвуке слова "любовь".

Принимая печали как морщины лица,
Они тихо кричали, будто их обманули,
Подарив им изначально пустые сердца.

И пытаясь не видеть, что приносит река,
Оживляли пугливое пугало старой любви,
Одевая в парчу и дорогие шелка.

А потом пришла грусть, а потом пришла грусть...
И утопия мысли, будто что-то еще
Будет можно вернуть.

А потом пришла боль, а потом пришла боль
От сознанья того, что этот мир умещается
В отзвуке слова "любовь".