Сто тысяч любимых строк. Часть 4

Смотрите-ка, я нашел продолжение, чудное продолжение вот этого

Она ушла в чём была,
Не оглянувшись назад,
Оставив дачу, квартиру
И прочий хлам.

Она устала смотреть
В уже чужие глаза,
Она устала лгать
Себе сама.

А я прошлое порву,
Брошу лишним на дорогу
Там где сорная трава,
Где пустые слова,
Просто слова.

Она идёт в никуда,
Укутав тело в пальто.
Она свободна как дождь,
Она - никто.

И только мокрые ноги,
Мечта заболеть,
И только ветер в лицо
Мешает петь.

А я прошлое порву,
Брошу лишним н дорогу
Там где сорная трава,
Где пустые слова,
Просто слова.

***

Она ушла в чём была,
но обернулась назад.
Она хотела на воле
вернуть звериный уклад.

Но он затронул живое,
он обернулся ей вслед.
Таков итог сумасбродных,
одноконечных бесед.

И может сладок и горек
её волос аромат.
Но он ушёл с чувством долга,
как идеальный солдат.

Оставил пол сигареты
в продрогшей белой руке,
И растворился как призрак
в табачно-сером дымке…

Она стояла за домом,
смотрела в черный экран.
Она хотела уюта, Чижа
и мягкий диван…

(с) Наталья Алещенко

добавлено через 2 часа 26 минут
гы гы

...
Море грез - не окинешь взглядом
Я иду к тебе десятки лет
Море грез - знаю где-то рядом
Я хочу тебя найти, ты дашь ответ
...

 

Заслушал данное произведение.
Признаться, не ожидал от японского такой красоты
Вольный перевод ниже (есс-но, не мое)

Я растворяюсь в звуках мелодии,
Шепчущей в сумерках твоей души
Твой взгляд зовет меня через вечность,
Пробуждая во мне новую жизнь

Танцует на весеннем ветру
Тонкая дымка воспоминаний
Время вселенной ускоряет бег,
Разрушая хрупкие мечты

Далекое биенье твоего сердца
Заставляет меня трепетать
Я открываю душу черному бархату неба,
Молясь о твоем счастье

Я отдамся течению реки жизни
В беззвучном водовороте серых дней
Плачет дождем луна, бесконечный шторм
Рвет паруса любви...

Танцует на весеннем ветру
Тонкая дымка воспоминаний
Я стараюсь утопить память в глубинах времени,
Но сердце противится, продолжая взывать к тебе...

 

офф: MenBS, спасибо большое за два последних поста и ссылки!

 

Солия,
к предпоследнему имею выдранный mp3 трек.
а к последнему имею анимешный клип, кстати, обалденно красивый.

 

БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ

- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.

- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
/Кочетков Александр/
1932

 

С руками вместо крыльев.(с)
Мокрый шарик устал крутиться,
Жмется, ищет тепла у тела.
Я растила в ладонях птицу:
Птица выросла - улетела.

Вот закончится жизнь земная,
Окажусь пред Судом Всевышним,
А чего им сказать - не знаю,
Ничего у меня не вышло.

Глянут грозно, убьют вопросом:
"Что ты делала, отвечай-ка?"
Что отвечу? Лишь то, что просто
Я растила в ладонях чайку.

Чайка ела плотву и клюкву,
И орала, когда хотела
Спать. Хватала за пальцы клювом,
После выросла - улетела.

Суд исчезнет посовещаться
О проблемах пропавших чаек,
Кинув: "Ты посиди с вещами,
Если хочется - выпей чаю."

Я сижу, вспоминаю. Осень
Бьет по горлу ладонью мокрой.
Город. Вечер - примерно восемь.
У домов опадают окна.

У коленей щенок ютится,
Дождь, наверно, не прекратится.
У меня улетела птица -
И куда я теперь - без птицы?..

добавлено через 3 минуты
Я знаю, что такое, когда уезжают. Неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой, и вот ты плюешь на все. И говоришь себе: динго, это жизнь, так уж она устроена. Так уж устроена эта глупая жизнь. Как будто и не потеряла что -то навсегда.
Джон Фаулз. "Волхв"

добавлено через 15 часов 28 минут
Борхес

* * *
Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.

 

Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого взгляда...
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И клянусь, мне большего не надо!

Сново в синем небе журавли кружат...
Я брожу по краскам листопада.
Мне бы только мельком повидать тебя,
И клянусь, мне большего не надо!

Дай мне руку, слово для меня скажи...
Ты моя тревога и награда!
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И клянусь, мне большего не надо!
/Визбор Юрий/

добавлено через 1 минуту
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом -
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.

И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
/Роберт Рождественский/

 

Я говорю устал, отпусти, устал...(с)
Ну, какая может быть песня,
Захлебнуться бы своим воем,
Если даже одному - тесно,
А вдвоем - тогда тесней вдвое.

Если сдерживаться нет мочи,
Если было бы что сжечь - жгла бы,
Если учишься реветь молча,
Чтоб не трогали в метро бабы.

Если водки бы глотнуть - махом,
Чтоб больное обожгло горло,
Если всё потом послать нахрен,
Подыхать - так подыхать гордо.

И душой бы забивать гвозди,
Всё равно вместо неё - панцирь.
И с усилием жевать воздух,
Застревающий комком - в пальцах.

И забыть бы навсегда робость,
И кричать - а вам слабо, ну-ка?
И смеяться - улетев в пропасть.
Отпустить забыв твою руку.

 

Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит -

я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,

и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,

и о многом забыть пора...
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?

Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?

Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет...
Кто сказал, что легко любить?
/Тушнова Вероника/

 

Хочешь вдохнуть свободы - так топай лесом,
Лесом, меня не мучай, тропинка слева,
То, что для всех смертельно, тебе - полезно,
катится твой клубочек - и топай следом.

Нюхай фиалки, небо руками трогай,
Падай, потом захлебнись в поднебесной глуби.
Если ты хочешь женщину - женщин много,
Только одна загвоздка: они - полюбят.

Можешь поверить в Будду или в Мадонну-
Прятать в ключичной ямочке крест нательный,
Но не проси у них ни тепла, ни дома,
То, что другим полезно, тебе - смертельно.

Время темнеет, в петли свернулись реки,
В ноги твои, как змеи, вцепились травы.
Ты пошутил однажды - шути вовеки,
Раз уж судьба такая тебе по нраву.

Много ли надо - лишь перепутать строки,
Просто слова - а их не бывает жалко.
Бог надорвал пупок от твоей остроты,
Черти краснеют - для них это слишком жарко.

Даже в пустыне - кто-нибудь да услышит,
И не смотри назад, разделяй и царствуй.
Ты будешь первым - а значит, не будешь лишним,
То, что другим - отрава, тебе - лекарство.

И заслонить дорогу тебе - не выйдет,
Деве ли, Дон Кихоту ли в медном шлеме.
Хоть носороги, знаешь ли, плохо видят,
Это при их масштабах - не их проблемы.

Сердце стучит, как маятник, время лечит,
День заблудился в сумраке скорбных комнат.
Если ты всё забудешь - тебе же легче
Только одна загвоздка: другие - помнят.

 

Все еще Тушнова:
Люблю?, не знаю может быть и нет,
Любовь имеет множество примет,
А я одно сказать тебе могу
Повсюду ты, во сне, в огне, в снегу,
В молчанье, в шуме, в радости, в тоске,
В любой надежде, в любой строке и в любой звезде,
Во всём! Всегда! Везде!
Ты памятью затвержен наизусть
И ничего нельзя забыть уже.
Ты понимаешь? Я тебя боюсь,
Напрасно я бежать, спастись хочу,
Ведь ты же сон, тепло, дыханье, свет...
Хочу прижаться к твоему плечу.
Люблю?, не знаю, нет других примет!


Не знаю - права ли,
не знаю - честна ли,
не помню начала,
не вижу конца.
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.
Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на всё побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит,-
прекрасен той первой поры неуют...
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.

PS:

у меня фиалка распустилась! счастье оно оказывается рядом

 

Ну вот и всё! Теперь тебе я враг.
Давай же, бей, когтями расцарапай душу.
Чем жили мы - да преврати все в прах.
Что строили, давай уже разрушим.

Ну вот и всё! И я теперь не твой.
Души! Не смей жалеть! Сожги надежду!
Что я хранил - все забери с собой.
Что отдавал - оставь на месте прежнем.

Ну вот и всё! Любви этап прошел.
"Отключен. Позвоните позже"
А лучше позабудьте. Он ушел.
И он вас позабудет... Если сможет....

 

Она хотела даже повеситься...(с)
А у вас аврал, ваши мозги пора расклепывать,
Ты вчера наврал, значит, нынче будешь расхлебывать.
Выдох-вдох на шаг, вправо-влево, а в центре лужина.
Дождь сопит в ушах, как ежонок, хотящий ужинать.

Бродят люди цвета воска,
Дремлют на лету.
У меня есть конь в полоску
С васильком во рту.

Вечер мимо нот тополиным пухом чихается,
А у вас цейтнот суетится и чертыхается,
С корабля на бал, скоро, блин, голосуешь частнику,
Молотком в набат, поможите, люди, хоть часиком.

Только всё же дело к лету,
Корабли в порту.
У меня есть лошадь в клетку
С розочкой во рту.

А у вас июнь, а у вас час за часом гонится,
На вокзале который раз поезда вагонятся,
И какой-то важнейший чин, заикаясь фразами,
Что-то умное вам кричит, и зовет заразами.

Разворачивай дебаты,
Говори не то.
У меня есть конь горбатый
В бежевом пальто.

А у вас бега тараканьи по кругу вертятся,
И коса находит на камень, и в смех не верится,
Далеко покой, даже дальше, наверно, полюса.
Но подходит конь и лохматит дыханьем волосы.

И значит, не важно, что делаем я и ты.
У нас есть лошадь, во рту у нее цветы.

 

Я охапками листья кидаю в костер,
Синим дымом подпирая бледный неба шатер
Они пеплом взлетают, прогорев до конца
Я рукою стираю хлопья сажи с лица
Как будто так уже было, это просто усталость
Безразличием камня в моем сердце осталась
Пламя шорохом смерти жжет сухую листву
Это лучше, чем гнить, дожидаясь весну.

Открой мне двери, я войду
И принесу с собою осень
И если ты меня попросишь -
Тебе отдам ее я всю...

Стоит простить тех, кто мелок душою
Их обиды наполнят лужи грязью одною
И свою отраженье в мутной глади воды
Я прицельно разрушу белой пеной слюны
Золото сыплется с усталого дерева
Тут же ветер ворует то, что было потеряно
Он хватает что попадя сильной лапою хищника
И тянут деревья руки-ветки как нищенка

Открой мне двери, я войду
И принесу с собою осень
И если ты меня попросишь -
Тебе отдам ее я всю...

Сколько прожито лет, сколько прожито дней
Это кто как считает, для кого как важней
Что-то сделано мною или сделано что-то
И что для себя, ну а что для кого-то
Счастье в секундах, маленьких острых,
Щедрое к детям и скупое для взрослых
Липкой почкой набухнет долгожданной весною,
Чтобы осенью стать в костре горящей листвою

Открой мне двери, я войду
И принесу с собою осень
И если ты меня попросишь -
Тебе отдам ее я всю...

Открой мне двери, я войду
И принесу с собою осень
И если ты меня попросишь -
Тебе отдам ее я всю...



добавлено через 12 минут
В городе пахнет только тобою,
Низ живота наполняет любовью,
Море улыбок и море желаний,
Времени нет и нет расстояний.
Воздух вокруг ни на что не похожий,
Нет ни машин, ни случайных прохожих,
Есть только ты и я.

Когда ты плачешь, помоги мне,
Я не знаю, что мне делать,
Может в птицу превратиться и улететь.
Когда ты плачешь, помоги мне,
Я не знаю, что мне делать,
Может в птицу превратиться и улететь.

Помоги мне, помоги мне, помоги мне,
Помоги мне, помоги мне, помоги мне.

В городе пахнет только тобою,
Низ живота наполняет любовью.

Там, где я был или там, где я буду,
Я никогда о тебе не забуду.
Это любовь или мне это снится,
Солнце встает и обратно садится
В наших с тобой глазах.

Когда ты плачешь, помоги мне,
Я не знаю, что мне делать,
Может в птицу превратиться и улететь.
Когда ты плачешь, помоги мне,
Я не знаю, что мне делать,
Может в птицу превратиться и улететь.

Помоги мне, помоги мне, помоги мне,
Помоги мне, помоги мне, помоги мне.

В городе пахнет только тобою,
Низ живота наполняет любовью.
Море улыбок и море желаний,
Времени нет и нет расстояний,
Воздух вокруг ни на что не похожий,
Нет ни машин, ни случайных прохожих.
Есть только ты и я.
В городе пахнет только тобою,
Низ живота наполняет любовью,
Есть только ты и я.

 

Папа к зеркалу садится:
- Мне постричься и побриться!

Старый мастер все умеет:
Сорок лет стрижет и бреет.
Он из маленького шкафа
Быстро ножницы достал,
Простыней укутал папу,
Гребень взял,
За кресло встал,
Щелкнул ножницами звонко,
Раз-другой взмахнул гребенкой,
От затылка до висков
Выстриг много волосков,
Расчесал прямой пробор,
Вынул бритвенный прибор.
Зашипело в чашке мыло,
Чтобы бритва чище брила;
Фыркнул весело флакон
С надписью: "Одеколон"...

Рядом девочку стригут.
Два ручья из глаз бегут.

Плачет глупая девчонка,
Слезы виснут на носу -
Парикмахер под гребенку
Режет рыжую косу.

Если стричься решено,
Плакать глупо и смешно!

 

Мы одной крови - ты и я.

Ветки в огне пляшут, пишут твое имя.
Только бы жить дальше, только б не стать - ими,
Будет дышать - легче, только прожить вечер.
Время - оно лечит. Веришь? Оно лечит.

Эта луна - вечно пялится вниз слепо,
Только прожить - вечер, и не уйти следом.
Плачу - в густой чаще, плачу - в пустой роще.
Ты уходи - чаще, будет забыть - проще.

Пах темнотой ветер, сыростью пах, камнем,
Были - мои дети, выросли волками.
Воем деру горло, вот как идут годы,
Маленьким был, голым - вырос большим, гордым.

Воздух у губ стынет, щиплет глаза соль, но
Мне ревновать - стыдно, мне отпустить - больно.
Воздух порвать в клочья, медную мощь в нервы...
Это закон волчий - меньший идет первым.

И уходи - мимо, к своре своих женщин!
И уходи, милый, первым идет меньший...
Кислой луны долька скулы сведет крепко,
Что я могу - только тихо вздыхать редко.

Сивой башкой - в лапы, жаться к земле стылой
Хватит уже плакать, старая ведь, стыдно.
Утро ползет, светом с глаз пелену снимет,
Льется роса с веток, пишет твое имя.

 

Отталкиваясь от земли ногами
Целясь в пушистое брюхо неба
Взращивая пустоту между нами
Таю последним теплом лета

Не держи меня, солнце, пальцами
Отпусти за усталыми птицами
Станут наши сердца скитальцами
На подошвах песка крупицами

Не удержать в руках обломки скал
Не отыскать того, кто ветром стал
Не пожалеть и не сказать "Прости"
И не успеть его уже спасти

....

Дельфин.

 

Гребнем прошёлся
В кудрях зелёных берёз
Ветер-цирюльник

 

Залезть бы под одеяло, забраться под одеяло и жить там, под одеялом, пока из-под одеяла не выманит что-то злое, похожее на будильник.
И из-под пододеяла вещать про большое лето, про солнечность и про то что в моем под-пододеяле всё так хорошо, но всё же никто не заходит в гости.
Под теплым пододеялом есть пара любимых книжек, немножко еды и даже ключи и зубная щетка, поскольку никто не знает, как долго оно продлится.
А длится пододеяло бывает что пару метров, бывает, что много больше, с забора и до обеда, от стенки и до июня, от школы до Будапешта.
Да, кстати, под одеялом почти что хватает места, чтоб прыгать, пинать баклуши, играть на продольной флейте, курить и ходить по крыше, шептать и плести косички.
Леса под пододеялом построены сплошь из сосен, олени съедают ягель, брусника румянит щеки, по просекам скачут зайцы и изредка бродят лисы.
На небе пододеяла рассыпаны горстью звезды, блестящие и не очень, зеленые, голубые и чистых таких оттенков, как ландыши на опушке.
Лежит под пододеялом Наспинное плоскогорье, на юге обрывы Плечи, на севере только горы, не вспомню сейчас названья, да, впрочем, оно не важно.
И жить бы в пододеяле, тереться щекой о сосны, прищуриваться на солнце, считать вечерами звезды и ландыши на опушке - всё здорово так, но всё же...
Пустынно в пододеяле - олени, конечно, дело, но всё же не любят кофе, а я ненавижу ягель (мне кажется, он безвкусный), и я их не понимаю.
А лисы гоняют зайцев и им без меня неплохо, нескучно, их время ходит и с толком и с расстановкой акцентов по нужным точкам - с лопатки и до лопатки.
И я выхожу наружу, на свет из-под одеяла, и громко фырчу от пыли, пинаю ногой будильник, разбрызгиваю глазами остатки сосновых бликов. Ну, здравствуйте. С добрым утром.

 

Пришел к парикмахеру Колька Карась.
-- Садитесь, -- сказал парикмахер, смеясь.
Но вместо волос он увидел ежа
И кинулся к двери, крича и визжа.

Но Колька проказник не долго тужил
И тете Наташе ежа подложил.

А тетя Наташа, увидев ежа,
Вскочила, как мячик, от страха визжа.

Об этих проказах услышал отец:
-- Подать мне ежа! -- он вскричал наконец.

А Колька, от смеха трясясь и визжа,
Принёс напечатанный номер "Ежа".

Хармс

 

Скачет сито по полям,
А корыто по лугам.

За лопатою метла
Вдоль по улице пошла.

Топоры-то, топоры
Так и сыплются с горы,

Испугалася коза,
Растопырила глаза:

"Что такое? Почему?
Ничего я не пойму".

2
Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.

И помчалися по улице ножи:
"Эй, держи, держи, держи, держи, держи!"

И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
"Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу!"

Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит...

Утюги бегут, покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.

А за ними блюдца, блюдца -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

На стаканы - дзынь! - натыкаются,
И стаканы - дзынь! - разбиваются.

И бежит, бренчит, стучит сковорода:
"Вы куда? куда? куда? куда? куда?"

А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.

Из окошка вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл.

А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
"Уходите, бегите, спасайтеся!"

И в железную трубу:
"Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!"

3
А за ними вдоль забора
Скачет бабушка Федора:
"Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Воротитеся домой!"

Но ответило корыто:
"На Федору я сердито!"
И сказала кочерга:
"Я Федоре не слуга!"

А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
"Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!"

Тут Федорины коты
Расфуфырили хвосты,
Побежали во всю прыть,
Чтоб посуду воротить:

"Эй вы, глупые тарелки,
Что вы скачете, как белки?
Вам ли бегать за воротами
С воробьями желторотыми?
Вы в канаву упадёте,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!"

Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
"Лучше в поле пропадём,
А к Федоре не пойдём!"

4
Мимо курица бежала
И посуду увидала:
"Куд-куда! Куд-куда!
Вы откуда и куда?"

И ответила посуда:
"Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!"

"Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!
Жить вам было нелегко!" -

"Да, - промолвил медный таз,
Погляди-ка ты на нас: -
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты.
Загляни-ка ты в кадушку -
И увидишь там лягушку,
Загляни-ка ты в ушат -
Тараканы там кишат.

Оттого-то мы от бабы
Убежали, как от жабы,
И гуляем по полям,
По болотам, по лугам,
И к неряхе-замарахе
Не воротимся!"

5
И они побежали лесочком,
Поскакали по пням и по кочкам.
А бедная баба одна,
И плачет и плачет она.
Села бы баба за стол,
Да стол за ворота ушёл.
Сварила бы баба щи,
Да кастрюлю поди поищи!
И чашки ушли, и стаканы,
Остались одни тараканы.
Ой, горе Федоре! Горе!

6
А посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.

И чайник шепнул утюгу:
"Я дальше идти не могу".

И заплакали блюдца:
"Не лучше ль вернуться?"

И зарыдало корыто:
"Увы, я разбито, разбито!"

Но блюдце сказало: "Гляди,
Кто это там позади?"

И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.

Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.
Тихо за ними идёт
И тихую песню поёт:

"Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять.
А поганых тараканов я повыведу,
Прусаков и пауков я повымету!"

И сказала скалка:
"Мне Федору жалко".

И сказала чашка:
"Ах, она бедняжка!"

И сказали блюдца:
"Надо бы вернуться!"

И сказали утюги:
"Мы Федоре не враги!"

7
Долго, долго целовала
И ласкала их она,
Поливала, умывала,
Полоскала их она.

"Уж не буду, уж не буду
Я посуду обижать,
Буду, буду я посуду
И любить и уважать!"

Засмеялися кастрюли,
Самовару подмигнули:
"Ну, Федора, так и быть,
Рады мы тебя простить!"

Полетели,
Зазвенели
Да к Федоре прямо в печь!
Стали жарить, стали печь, -
Будут, будут у Федоры и блины и пироги!

А метла-то, а метла - весела -
Заплясала, заиграла, замела,
Ни пылинки у Федоры не оставила.

И обрадовались блюдца:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
И танцуют и смеются:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

А на белой табуреточке
Да на вышитой салфеточке
Самовар стоит,
Словно жар горит,
И пыхтит, и на бабу поглядывает:
"Я Федорушку прощаю,
Сладким чаем угощаю.
Кушай, кушай, Федора Егоровна!"

 

Замутился белым облаком
Фартук в дымных зеркалах...
Отлетает волос проволокой
Нарастая на усах

И порхают пташкой ножницы...
Соловьиный льется щелк
Показалось будто в рощице
Вечер синий приумолк


Эй, косматые, за фартуки!
Приближайтеся на зов!
Родила меня на фабрике
Мать художником голов.

 

извините что не по теме.. читать все влом.. ниасилю.. но вот есть вопрос, точнее даже два вопроса: сколько уже тут строк? и сколько из них любимых?
еще раз простите ..

 

buffoon,
всего - 7683
любимых - 27

 

AlTk,
точность - вежливость .. спасибо вам

 

Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме.
А в городе снег все такой же прозрачно-синий.
Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!
Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»

Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.
… и так надоело во всем и всегда быть первой.
Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»

Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил
Открыла глаза, ненавидя людей и утро.
Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»

Дороги и тропы истоптаны черным котом.
А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.
Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…
«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»

Саша Бес

 

В огромном городе так трудно разыскать
Клочок романтики - глазам усталым отдых:
У мытиной Сены,
Вдоль стены щербатой,
Где мост последней аркою круглится, -
Навес, скамья и стол.
Старик с лицом поэта,
Склонившись к пуделю, стрижет бугром руно.
Так благородно-плавны жесты рук.
Так благостны глаза,
Что кажется: а не нашел ли он
Призвание, чудеснейшее в мире?
И пес, подлец, доволен, -
Сам подставляет бок,
Завел зрачок и кисточкою машет…
В жару кудлатым лешим
Слоняться нелегко,
И быть красавцем - лестно, -
Он умница, он это понимает.
Готово!
Клиент, как встрепанный, вскочил и наземь.
Ты, лев собачий! Хитрый Дон-Жуан
С седою эспаньолкою на морде…
Сквозь рубчатую шерсть чуть розовеет кожа,
Над шеей муфта пышною волной, -
Хозяин пуделя любовно оглядел
И, словно заколдованного принца,
Уводит на цепочке.
С балкона кошка щурится с презреньем…
А парикмахер положил на стол
Болонку старую, собачью полудеву,
Распластанную гусеницу в лохмах…
Сверкнули ножницы, рокочет в Сене вал,
В очках смеется солнце.

Пришла жена с эмалевым судком,
Увядшая и тихая подруга.
Смахнула шерсть с собачьего стола,
Газету распластала…
Три тона расцветили мглу навеса:
Бледно-зеленый, алый и янтарный -
Салат, томаты, хлеб.
Друг другу старики передают
С изысканностью чинной
То нож, то соль…
Молчат, - давно наговорились.
И только кроткие глаза,
Не отрываясь, смотрят вдаль
На облака - седые корбали,
Плывущие над грязными домами:
Из люков голубых
Сквозь клочья пара
Их прошлое, волнуясь, выплывает.
Я прохожий,
Смотрю на них с зеленого откоса
Сквозь переплет бурьяна
И тоже вспоминаю:
Там, у себя на родине, когда-то
Читал о них я в повести старинной, -
Их "старосветскими помещиками" звали…
Пускай не их - других, но символ тот же,
И те же выцветшие, добрые глаза,
И та же ясная внимательность друг к другу, -
Два старых сердца, спаянных навеки.

Как этот старый человек,
С таким лицом, значительным и тонким,
Стал стричь собак?
Или в огромной жизни
Занятия другого не нашлось?
Или рулетка злая
Подсовывает нам то тот, то этот жребий,
О вкусах наших вовсе не справляясь?
Не знаю…
Но гречи в глазах у старика
Я, соглядатай тайный, не приметил…
Быть может, в древности он был бы мудрецом,
Ы углу на площади сидел, лохматый, в бочке
И говорил глупцам-прохожим правду
За горсть бобов…
Но современность зла:
Свободных бочек нет,
Сограждане идут своей дорогой,
Бобы подорожали, -
Псы обрастают шерстью,
И надо же кому-нибудь их стричь.
Вот - пообедали. Стол пуст, свободны руки.
Подходит девушка с китайским вурдалаком,
И надо с ней договориться толком,
Как тварь любимую по моде окорнать…

 

Все кругом
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
Но жалоб не надо. Что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.
Зинаида Гиппиус

надо сказать, она была оптимисткой. мне давно кажется, что иначе не будет

 

— Что происходит на свете ? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы ? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
В ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
Этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

— Чем же все это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
Будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует? — жить !
Шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить !

Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
Недолговечны ее кабала и опала.
Так разрешите же в честь новогоднего бала
Руку на танец, сударыня, вам предложить.

Месяц, серебряный шар со свечою внутри,
И карнавальные маски по кругу, по кругу.
Вальс начинается, дайте ж, сударыня, руку,
И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!

Юрий Левитанский