Новый Экспериментальный театр

+1

 

Рози, а разве неправильно?
Брызжут тут слюной, а все бестолку:astro:

 

Хамство - признак беспомощности

 

delicious,
Ты внимания-то особого не обращай, пусть себе моськи тяфкают им больше негде, да и слушать их больше некому

 

А по-моему, вполне нормальная лечебница для импотентов. А пускать туда надо по назначению сексопатолога.

 

И СМЕХ, И СМЕРТЬ – РЯДОМ?

Премьера в НЭТе: Фридрих Дюрренматт «МЕТЕОР», трагикомедия Режиссер-постановщик – народный артист России Отар Джангишерашвили
Парадоксальная, странная, памфлетно-фарсовая пьеса, в которой все идет вроде наперекосяк всякому смыслу.
Главный герой, писатель, лауреат Нобелевской премии Вольфганг Швиттер мучается оттого, что очень хочет умереть, а это у него никак не получается. Вроде вот уже совсем умер, и даже торжественные похороны состоялись, – ан нет, опять еще жив.
Заслуженный артист России Олег Алексеев в этой странной, загадочной роли, облаченный в просторную белую рубаху до пят, одним напоминает величественного римского патриция, другим – несколько тронутого, сбежавшего из больницы человека. Сам Швиттер держится, как король среди подданных: торжественно и строго. А вместе с тем лицо его – это маска, выбеленная, с густо прорисованными черными бровями и ярко-красными губами. К концу спектакля становится понятно: это – не образ Смерти. Это – Жизнь. Такая вот жизнь... Монументальная внешность героя, странное желание поскорее умереть завораживают и, честно говоря, производят жутковатое впечатление. Олег Алексеев играет эту роль ярко, смакуя каждое слово, каждое свое движение. Его Швиттер, как бы уже покойник, он где-то уже «там», и в то же время явно здесь, ибо сжигает деньги, распоряжается в чужой квартире-мастерской художника, соблазняет его жену. Как говорится, правит бал, временами напоминая небезызвестного Мефистофеля.
Впрочем, если Швиттер, по-крайней мере внешне, абсолютно спокоен, то вокруг него страсти бушуют нешуточные. Плачет-убивается по любимому супругу Ольга, – дама очень красивая и вся в черном /Виолетта Койфман/. Сыночек лауреата зол, обижен и дерзко требует свою долю наследства. Словно зажженный от спички факел, беснуется еще один спутник Швиттера, узнав, что с ним, лауреатом, ему некогда изменила жена /засл. арт. РФ Александр Таза/. Пораженный воскрешением из мертвых человека, которого он уже отпел, ложится и помирает священник /Андрей Курицын/. Страдает и плачет от душевной боли художник /Виталий Мелешников/ из-за того, что и его супругу – нежную, воздушную Августу /Екатерина Мелешникова/ – успевает соблазнить все тот же умирающий Швиттер. И на этом контрасте – лед и пламя – и строится главный комический эффект, принимающий самые разнообразные формы. Вот врач-профессор, дважды зарегистрировавший смерть Швиттера, видит вновь того живым. Испуг, удивление сменяется страшной мыслью: под угрозой карьера! Тогда он умоляет лауреата побыстрее умереть незаметно для окружающих – но и этот, по существу коротенький эпизод, благодаря мастерству заслуженного артиста России Владимира Бондаренко, превращается в своеобразную юмористическую миниатюру.
И вот сцена отпевания покойника, заваленного венками и безмятежно как бы слушающего, что о нем говорят. Заслуженная артистка России Алла Забелина представляет своеобразный шедевр черного юмора. Ее речь от имени «народа и правительства», «администрации региона» и «Союза театральных деятелей» сверкает сарказмом и дерзким гротеском уже наших дней.
Режиссеру-постановщику, народному артисту России Отару Джангишерашвили удается слить воедино разнонаправляющие этого грустно-веселого действа в картину реального абсурда. Тут и точные, убийственно знакомые детали, и сдвиг по фазе – словом, трагифарс.
При этом спектакль крепко сцементирован единством стиля постановки, азартом актеров, игрой красок и световыми эффектами, наконец, уважением к тексту, когда каждое слово доносится до зрителя /что бывает далеко не всегда/. Налицо и замечательная изобретательность постановщиков. Чего стоит, например, виртуозно исполненная роль кровати: это и предмет, на котором лежат, спят и т. д., и постамент для гроба на панихиде, и трибуна для всевозможных высказываний, и наконец вдруг – катафалк, удаляющийся в преисподнюю, окутанную дымом. Разумеется, в премьерном спектакле далеко не все столь совершенно: есть длинноты и другие недостатки. Но чего нет и в помине, так это – скуки. Ибо вся постановка пронизана токами высокого напряжения.
Хотя не исключено, что не все согласятся с такой оценкой, кое-кто скажет: странно, непонятно, чересчур заумно и т. п. Что ж, данный спектакль, в самом деле, не совсем прост. Он требует определенных усилий не только театра, но и зрителя. Но разве не очевидно, что за этой мистерией угадываются памфлетные стрелы в адрес так называемого коммерческого общества, где всем правят деньги. Наш лауреат под конец своей жизни вдруг понимает, что писал он исключительно ради денег. Что такое искусство сродни главной древнейшей профессии. Что люди в этом обществе – звери друг другу. И вот итог: УЖ ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ ТАКАЯ ЖИЗНЬ. И когда после истошного вопля лауреата: «Господи! Когда же я наконец сдохну!?», персонажи этой трагикомедии весело приплясывают и поют некогда популярный мотивчик «В Кейптаунском порту», то да, тут смех и смерть оказываются рядом. Логично. И странно. Но ярко и зрелищно.
И наконец, последнее. Кое-кто называет НЭТ развлекательным, гламурным театром, хотя это неверно. Впрочем, верно то, что это на его сцене мы видели немало развлекательных комедий – и хороших, и не очень. А на этот раз своим спектаклем «Метеор», обратившись к интеллектуальной драматургии, НЭТ открывает новую, неожиданную страницу в своем творчестве. На мой взгляд, весьма интересную.
Аристарх Андрианов

 

сочетает в себе знатока театра и хвалителя НЭТа. Вот и прислушивайся к "Интеру"

 

Рози, это не единственный хороший отзыв о "МЕТЕОРЕ" в нашей прессе И это радует

 

В пул хвалящих журналистов еще входит Кузьмина, Духовная и Волченко, соответственно, должны быть положительные тексты в "Волгоградке", "Областных вестях" и "НДВ". Андрианов занимает полупозицию, что метко подметила Рози. Кстати, а где вы видели плохие отзывы о НЭТе? Этот театр живет в эпоху победившегося социализма - у него все всегда хорошо, хотя такого даже у великих театров не бывает.

 

Очень часто встречаю претендующие на колкость мимолетные реплики в ВЕЧЕРНЕМ ВОЛГОГРАДЕ

добавлено через 37 секунд

Ну а Вы какую позицию занимаете в своих статьях?

 

И что с того?

А вы читали мои статьи о НЭТе?

 

как бывший завлит, в том числе и НЭТа (литературный сотрудник), прессу не читаю

 

Это просто ответ на Ваш вопрос

Допустим. Не могу ответить иначе, ибо Вы упорно скрываете свое настоящее имя - чего боитесь-то?


Рози, просто я сама удивилась и порадовалась сравнительно большому количеству хороших отзывов
Причем, ВОЛГОГРАДКУ, ОБЛВЕСТИ и НДВ (это что, "Новые деловые вести"?) я не читала.

 

Это не ответ.

Что за бред? Кому надо, тот меня знает. С таким же успехом я могу сказать, что вы упорно скрываете свое имя

Еще где-то похвалили? Неужели в "Волгоградской газете"?

 

Литературная газета
18-24 апреля
№ 16 (6116)
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
ДА, ДА, НЭТ, ДА
Волгоградский НЭТ, Новый экспериментальный театр, существующий вот уже восемнадцать лет и очевидно переставший быть новым «по факту», сумел остаться таковым по существу, в ряду сравнений едва ли не со всеми другими действующими ныне в стране театрами. Вспоминаю, как в пору создания НЭТа я в шутку дешифровала его название словами отрицания, произнесёнными с сочным грузинским акцентом, имея в виду создателя, режиссера Отара Джангишерашвили. А сегодня, приезжая в «покорённый» им город, ни о каком «нет» ни разу и не помыслишь – всё сплошь «да! да! да!».

Кстати, сегодня в кабинете худрука, стены которого – отражение всей волгоградской жизни, где картины, портреты дорогих людей, свидетельства о присвоении наград и званий (их немало, но все они на самом деле – совсем не главное для Отара Ивановича), есть одна картина местного художника Михаила Серебрякова, где изображён режиссёр, пробивающий кирпичную стену: вот уже показались голова, рука, а тело ещё за кладкой. Расположена центральная фигура композиции между отрицанием и утверждением, между тем самым характерным закавказским «НЭТ» и «Да». Действительно, любой знает, как изощрённо мимикрируют в наше время добро и зло, как непросто бывает отличить одно от другого, но и как важно точно определить, что непреложно, то есть «да!». И недопустимо – НЭТ!

Идейные, нравственные, художественные позиции руководителя Волгоградского драмтеатра сформированы, выверяются всей биографией мальчика из Гори (да-да, из того самого Гори, что значительно ранее стал родиной человека, под именем которого – бывают странные сближенья – вошёл в историю ХХ века нынешний Волгоград), его военным детством, годами ученичества в мастерских у выдающихся Туманишвили и Алексидзе, а также «университетов» Товстоногова, Эфроса, Равенских, Захарова, Ефремова: у них он учился, скажем так, в аспирантуре жизни, благодарно считая и их своими учителями. В его понятиях «да» и «нет» разграничиваются чётко, он точно знает, чего добивается, и неколебим в том, чего не приемлет.

Вспомните – 1989 год! – другая эпоха, советская власть… Страсти вокруг Белого дома, Беловежская Пуща, наконец, печальной судьбы референдум о будущем Союзе – всё это ещё впереди. И вдруг благодаря идее, энергии и упорству одного человека происходит вещь практически невероятная.

Был закрыт Государственный областной драматический театр, что, повторюсь, немыслимо по тем временам, и на том месте создаётся (правительственной же волей) новый театр, НЭТ, под руководством О.И. Джангишерашвили. Самое удивительное в этой истории даже не то, как не благодаря, а вопреки всему он возник, но как жил и работал все эти восемнадцать лет и чего добился (опять тот же глагол, без которого не обойтись). Новый театр сразу же был основан как контрактный, то есть советская система трудовых отношений, существующая поныне и ставшая камнем на дороге развития в новых условиях, трансформациях репертуарного театра, была с самого начала преодолена. И если бы по прошествии этих без малого двух десятков лет кому-либо у нас в стране, включая Минкульт и его агентство, были интересны результаты волгоградского эксперимента, то вот они – налицо. При контрактной системе, которой так боятся артисты, со слов художественного руководителя, ни один человек не был уволен, если по разным собственным причинам люди не уходили сами.

– Скажите, пожалуйста, а какие зарплаты получают у вас артисты? Кажутся они вполне довольными жизнью. Улыбаются. Доброжелательны. Здороваются даже с незнакомыми.
– Ну разве принято у интеллигентных людей спрашивать, сколько они зарабатывают?! – отвечает вопросом на вопрос.
Видно, я – человек неинтеллигентный… Пошла допытываться дальше.
– Нормальные деньги, – сказал мне один из работников и добавил: – У нас доплаты разные, за КТУ, коэффициент трудового участия в том числе.
– А кто решает про ваше КТУ?
– Отар Иванович. И в 99,9 процента случаев не бывает не прав.
Эдакая просвещённая монархия! Театральный абсолютизм, но люди ощущают себя свободными и счастливыми.
18 лет здесь пять тысяч подряд ежевечерних аншлагов, 48 успешных премьер, просчитанных успехов, подтверждённых многолетней – порой с самого года основания – жизнью спектаклей. Все 18 лет идут «Ромео и Джульетта» и «Чайка»: сменилось уже по три состава главных героев, а зрители всё ходят и ходят… «Иллюзии Дон Жуана», так у них называется мольеровская пьеса, идёт 17 лет, «Эротические опыты графа Альмавивы, или Женитьба Фигаро» – 15. 14 лет идёт «Маскарад»!
Я знаю много коммерчески успешных директорских театров. В данном случае это коллектив, возглавляемый талантливым режиссёром, оказавшимся, по счастью, сильным менеджером. И при том, что одни спектакли лучше, другие – хуже, всегда обязателен высокий художественный уровень каждого.
В книге зрительских отзывов, которая ежевечерне – 18 сезонов – лежит в фойе, заключена вся история театра. Каждый пишет как хочет, как может, как дышит… «Спасибо за любовь и за труд. С уважением ко всем артистам и сотрудникам. Зрители…» «Замечательные артисты. Мы в восторге. Браво! Много раз на бис…» «Уважуха! Всем респект! Привет из Астрахани…» «Классно и прикольно…» «Спасибо за вечер. Реально круто! Ваши поклонники из Белоруссии…»
А вот записи с отчётливым критическим звучанием: «Лучше О. Алексеева не было Ромео. На этом спектакле мы были три раза. Новому Ромео нужно ещё поинтересоваться. Всё равно спектакль – сказка!..» «Джульетта, по-моему, старовата. Ромео – мачо. Спектакль – супер. Обязательно приеду ещё раз…»
Сам Джангишерашвили уверен, что рецензии пишет не критика, а публика. Действительно, как, к примеру, с таким мнением не считаться: «На спектакле «Маскарад» мы в шестой раз… Это лучший спектакль Олега Алексеева». Или: «Не родился такой режиссёр, который поставил бы лучше «Маскарад». Другого Арбенина не существует». Или тоже о «Маскараде»: «Московские театры перед вами – дети».
Признаюсь, шла на лермонтовскую пьесу с некоторой предвзятостью и внутренней опаской, что вряд ли правы рядовые зрители с их безудержными восторгами… Но в итоге согласилась с ними! Безумно красив волгоградский маскарад, предстающий в чёрно-белой графике, в роскошных костюмах, отражённых зеркальными поверхностями сцены, и поэтому нетеатрально многоликий. Кстати, сценограф с режиссёром – одно лицо. Этот театр от сцены до «вешалки» – авторский. А сцена в «Маскараде» хоть и почти пуста: стол, стул и чёрные зеркала, – но при этом кажется всегда переполненной. Изысканными, изобразительными мизансценами, доподлинными борениями души и мечтаниями Арбенина, при всей внешней сдержанности О. Алексеева, трагическим предощущением своей судьбы Ниной (Виолетта Койфман) и достоинством её ухода. Спектакль – очень мужской, что редкость для нынешней режиссуры. Перед нами мир мужчин с зелёным сукном карточного стола, с бокалами вина, с их отношениями друг с другом, враждой, ненавистью, завистью – отдельной от женщин. А наблюдая уже историю Мужчины и Женщины, поставленную Джангишерашвили, думаешь о многом, в том числе об отличии любви от страсти. Любовь – от Бога.
Страсть – от дьявола. Грань между тем и другим едва уловима, её легко перейти, как случилось с Арбениным, игроком, ненадолго вырвавшимся вслед за Ниной из мира страстей, дьявольщины, но туда же вернувшимся… Невозможно забыть страстную любовную сцену Арбенина – Нины с рискованно использованным белым полукружьем юбки, потом – настоящим водопадом, бурным потоком, обрушивающимся в глубине сцены, подобно их страсти, и похоронившим их, хоть и поодиночке, но обоих…

Да, в своём театре Джангишерашвили ставит все спектакли сам, в одиночку. Это тоже в контексте его собственных представлений о «да» и «нет». Это его дом, где только он отвечает за всё и за всех. А можно вспомнить и знаменитую, вошедшую в театральные анналы оговорку Олега Ефремова на сцене «Современника»: «Я в ответе за всё – и за свет». Она будет безо всякой иронии более чем уместна.


В этом театре нет пустяков, не бывает важного и неважного в том, что имеет отношение к зрителям, к делу. Нет бабушек-старушек, надрывающихся под тяжёлыми шубами в гардеробе: и гардеробщицы, и билетёрши, они называются менеджеры по приёму зрителей, отбираются по кастингу, а местные красавицы студентки почитают за честь здесь работать. На всех этажах – буфеты, где кофе за 30 рублей, бутерброды с колбасой по 10 рублей, с икрой – 25… Это при том, что цены в Волгограде не ниже, чем в Москве, даже на рыбу. Но театр сумел договориться со своими арендаторами (у них в здании есть ночной бар «Ромео», гриль-бар) о том, чтобы и для актёров в служебном кафе, и в зрительских буфетах цены были особые, сниженные.
.............................

 

................................. Элегантные мальчики-администраторы с внешностью киноактёров, улыбчивые и гостеприимные, «дирижируют» приёмом гостей. Сюда приходят праздновать помолвки и дни рождения, все семейные праздники. Виновники торжества получают публичные поздравления и цветы от театра (обратите внимание, без дополнительной платы). Театр старается удерживать сравнительно низкие цены на билеты. Но есть и несколько особых мест на каждый спектакль по одной тысяче рублей, так вот – купившим их полагается ещё и по бокалу шампанского. Безупречная чистота, красота, концерты камерной музыки в фойе перед началом спектакля по выходным дням – всё для зрителей, чтобы создать им праздник. Это в Волгограде-то, где кипят коммерческие страсти и вовсе не по-джентльменски проходят предвыборные кампании, где недавно посадили мэра города… подожгли нефтеперерабатывающий завод… То есть всё как у всех, как всюду. Но в центре города есть оазис. Нигде больше в стране я не видела такого театра-праздника. Такого театрального порядка. – Отар Иванович, как удаётся обеспечивать такую роскошь на сцене? Такую замечательную звуко- и светоаппаратуру? Такой порядок в здании? «Откуда дровишки?» – Зарабатываем. Но та же светоаппаратура, скажу, давно устарела: десять лет выбиваю у наших учредителей средства на её обновление, кажется, сейчас выделяют нам давно необходимые 25 миллионов рублей. Достаток, который мы сами себе обеспечиваем, порой вызывает опасные для тех, кто нас учредил, мысли. Они-де сами обойдутся, им можно не помогать… А театр – дело дорогое, затратное. И без помощи государства существовать не может. Вот вроде бы пустячок – выбирает к постановке и ставит Отар Джангишерашвили комедию А.Н. Толстого «Любовь – книга золотая». Но ведь глаз не оторвать опять же от красоты на сцене, от превосходного ансамбля исполнителей, от изящного, весёлого, но и умного зрелища, рождающего не только бездумную радость, но и совсем не праздные размышления. Что же выбрать: экзальтированную возлюбленную, нежную страсть, может быть, даже счастье? Или карьеру. За один день пройти путь от капитана до полковника – от этой перспективы действительно трудно отказаться. И дамский угодник Валерьян – артист Виталий Мелешников – выбирает стареющую матушку-императрицу, встаёт на запятки её кареты, куда велено. Понятно. Наглядно. А Екатерина II в исполнении Аллы Забелиной так умна и сообразительна, что, как ни была бы хороша юная княгиня (В. Койфман), победа, естественно, достаётся власти, деньгам, силе. Не правда ли, есть о чём задуматься? А как образны, символичны мизансцены на качелях, которые то взмывают вверх… от счастья, то убаюкивают покоем, то идут кругом, то остаются пустыми. Джангишерашвили весьма иронически относится к привычным постулатам о том, что искусство – «отражающее зеркало», тем паче – «увеличивающее стекло», и любимый художник его – Сальвадор Дали, образы которого использованы в буклете театра, однако связь всего того, что он делает, с жизнью, с современностью очевидна. Иначе НЭТ не был бы так популярен в городе. – Что нового появилось в драматургии? Какие новые имена? А среди самых молодых? – с пристрастием выспрашивает Отар и просит сделать для него список рекомендуемых пьес. Красивый, спортивный, стремительный, от жизни не отстаёт. Случайно при мне к нему в кабинет приехало телевидение, расспрашивало почему-то о проблеме деторождаемости (хотя в Волгограде важно мнение руководителя театра по любому поводу), и надо было видеть, с каким убеждением Отар Иванович говорил о мужском предназначении воспитывать детей, и делать дело, и брать на себя ответственность… Сегодня один из самых популярных в Волгограде современных спектаклей – комедия Юрия Полякова «Хомо эректус, или Обмен жёнами». Рискованная ситуация, вечеринки свингеров, иными словами, групповуха, на которую по объявлению собираются три супружеские пары, вырастает на сцене в интереснейшую модель сегодняшней жизни. Удачливый и нагловатый бизнесмен Кошельков, скорее «браток» (артист Александр Таза), продажный журналист (Виталий Мелешников), демагог и приспособленец от политики (Сергей Симушин), «гегемон» и борец за пролетарские интересы (Сергей Викторов), чудные их жёны или любовницы (А. Забелина, В. Койфман, Е. Мелешникова, О. Зайцева) – это ведь всё очень часто встречаемые, распространённые ныне фигуры – подлинные действующие лица действительности, но не просто копируемые, не сфотографированные, а яркие, театральные, масочные, может быть, даже чуть карнавальные. В остром рисунке, нигде не теряющем житейской убедительности. Это и есть искусство театра, пиршество владения театральными возможностями, умение пользоваться разными стилями, жанрами, правилами игры… Попросту – высокий профессионализм. Столь крепко прижившийся сегодня в Волгограде. Обидно, что в огромной стране с миллионными расстояниями и множеством театров мы порой так мало знаем друг о друге. Живём и жалуемся, что всё тяжело и плохо, что театральное дело переживает безнадёжный кризис. Конечно, кто бы спорил, работает в нашем театре множество одарённейших людей, не обделил Бог Россию талантами, случаются яркие спектакли, интересные фестивали, но вот чтобы был такой во всех отношениях замечательный сценический организм… Я, признаюсь, давно не видела ничего подобного ни в столице, ни на периферии. Только в Волгограде. Хотя когда театр так тесно связан со зрителем, свои местные критерии, а они всегда есть в каждом городе, могут возобладать над абсолютными, но и абстрактными критериями оценок. На Мамаевом кургане знаменитое скульптурное создание Вучетича, шедевр позднего соцреалистического классицизма «Родина-мать зовёт», хотим мы того или нет, давит на психику, довлеет над пространством – оно выше стоящей рядом телевизионной башни, гораздо выше недавно построенного там храма. Правильно это или неправильно, хорошо или плохо… Не стоит рассуждать на сию тему. Это Волгоград – Сталинград – Царицын, данность. Более чем миллионный южный волжский город, смешение рас и народностей, сосед Казахстана и Калмыкии – это надо понять, почувствовать. Театр НЭТ – его и для него, где эклектика, китч, причудливое смешение всего разлиты в воздухе. – Может, вы немножко затягиваете комедию, когда к концу, где, казалось бы, поздно рассуждать, даёте монологи, исповеди героев? – спрашиваю у режиссёра. – Но ведь слушают, зрители ещё не хотят расставаться с героями, – отвечает он. А желание, воля зрителей для него – закон. – А не лучше ли оставить в финале покинутую возлюбленную одну на качелях? Не выводить в глубине сцены героя, предмет её мечтаний, как бы в утешение ей? – Ей и зрителям, – уточняет Джангишерашвили. – Не надо лишать их иллюзий. Может, он ещё вернётся. Публика не любит грустных концов. Лично я с осторожностью отношусь ко всякого рода «сдвигу» – эстетическому, эмоциональному, но он в моде, он рождён потребностями, мироощущением сегодня живущих. «Любовь – книгу золотую» все участники на авансцене кончают красивым коллективным пением «Степь да степь кругом», в «Маскарад» включён роман о царице Тамаре, а шекспировский Гамлет вообще у волгоградцев живёт в Нью-Йорке – «Гамлет в Нью-Йорке», так у них и называется спектакль… Но судят ли победителей? Общеизвестно – НЭТ! Анна КУЗНЕЦОВА, ВОЛГОГРАД–МОСКВА [color="#666686

 

Arhimage, спасибо!
Очень понравились рассуждения об оазисе - это близко мне. Пусть я и не ассоциирую НЭТ именно с этим словом, но суть именно в этом...
И сейчас, когда у меня не самый гладкий период в жизни, я с нетерпением жду 3 мая, когда попаду в уютный НЭТовский зал и увижу родные (не побоюсь этого слова) лица.

 

delicious,
Я, собственно, для местных "писак" выложил, пусть учатся
Тебя всегда рады видеть на официальном форуме.

 

Arhimage, еще раз спасибо. За все:buket:

 

Прямо душой отдохнула.

 

Были с другом
Первое, что скажу - интересно наблюдать О. Алексеева в таком амплуа
Очень тонкая игра и, думаю, очень тяжелая, т.к. я не помню другого спектакля, в котором О. Алексеев находится на сцене на протяжении обоих действий. Это физически тяжело, как я полагаю, и, кроме того, он держит зал в напряжении все это время...
Второе - спектакль действительно не для, скажем, релаксации. Кстати, настолько вовлекаешься в описанную Дюрренматтом жизнь, что даже не замечаешь как летит время - лично я очень удивилась, когда зажегся свет (в антракте)
Третье - мне не понравилась игра сына Швиттера (кстати, как зовут этого актера?). Ну совсем не понравилась. Создалось ощущение, что данную роль пригласили сыграть студента-первокурсника, который просто потерялся на фоне других актеров.
Четвертое - очень понравилась игра С. Кулаковой-Блохиной Умничка
Ну и, пятое - мои поздравления, господин Алексеев:buket: Вы неотразимы

 

Данная тема закрыта по разным причинам. Обсуждение НЭТа переносится в другую тему с адресом:
http://www.forum-volgograd.ru/showthread.php?t=82219