Сто тысяч любимых строк. Часть 3.

//Бася-бубася, к чему такая грусть?

Дмитрий Кедрин
Должник.

Подгулявший шутник, белозубый, как турок
Захмелел, прислонился к столбу и поник.
Я окурок мой кинул. Он поднял окурок,
Раскурил и сказал, благодарный должник.

«Приходи в крематорий, спроси Иванова,
Ты добряк, я сожгу тебя даром браток».
Я запомнил слова обещанья хмельного
И бегущий вдоль потного лба завиток.

Почтальоны приходят, но писем с Урала
Мне в Таганку не носят в суме на боку.
Если ты умерла или ждать перестала,
Разлюбила меня, - я пойду к должнику.

Я приду в крематорий, спущусь в кочегарку,
Где он дырья чинит на коленях штанов,
Подведу его к топке, пылающей жарко,
И шепну ему грустно: «сожги, Иванов!»

 

Ух ты ж!!!

В. Высоцкий
Дорожная История

Я вышел ростом и лицом -
Спасибо матери с отцом,-
С людьми в ладу - не понукал, не помыкал,
Спины не гнул - прямым ходил,
Я в ус не дул, и жил как жил,
И голове своей руками помогал...

Но был донос и был навет -
Кругом пятьсот и наших нет,-
Был кабинет с табличкой: "Время уважай",-
Там прямо без соли едят,
Там штемпель ставят наугад,
Кладут в конверт - и посылают за Можай.

Потом - зачет, потом - домой
С семью годами за спиной,-
Висят года на мне - ни бросить, ни продать.
Но на начальника попал,
Который бойко вербовал,-
И за Урал машины стал перегонять.

Дорога, а в дороге - МАЗ,
Который по уши увяз,
В кабине - тьма, напарник третий час молчит,-
Хоть бы кричал, аж зло берет -
Назад пятьсот, пятьсот вперед,
А он - зубами "Танец с саблями" стучит!

Мы оба знали про маршрут,
Что этот МАЗ на стройках ждут,-
А наше дело - сел, поехал - ночь, полночь!
Ну надо ж так - под Новый год -
Назад пятьсот, пятьсот вперед,-
Сигналим зря - пурга, и некому помочь!

"Глуши мотор,- он говорит,-
Пусть этот МАЗ огнем горит!"
Мол, видишь сам - тут больше нечего ловить.
Мол, видишь сам - кругом пятьсот,
А к ночи точно - занесет,-
Так заровняет, что не надо хоронить!..

Я отвечаю: "Не канючь!"
А он - за гаечный за ключ,
И волком смотрит (Он вообще бывает крут),-
А что ему - кругом пятьсот,
И кто кого переживет,
Тот и докажет, кто был прав, когда припрут!

Он был мне больше, чем родня -
Он ел с ладони у меня,-
А тут глядит в глаза - и холодно спине.
А что ему - кругом пятьсот,
И кто там после разберет,
Что он забыл, кто я ему и кто он мне!
И он ушел куда-то вбок.

Я отпустил, а сам - прилег,-
Мне снился сон про наш "веселый" наворот:
Что будто вновь кругом пятьсот,
Ищу я выход из ворот,-
Но нет его, есть только вход, и то - не тот.

...Конец простой: пришел тягач,
И там был трос, и там был врач,
И МАЗ попал куда положено ему,-
И он пришел - трясется весь...
А там - опять далекий рейс,-
Я зла не помню - я опять его возьму!

 

Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны.

Далеко-далече там Багдад,
Где жила и пела Шахразада.
Но теперь ей нечего не надо.
Отзвенел давно звеневший сад.

Призраки далекие земли
Поросли кладбищенской травою.
Ты же, путник, мертвым не внемли,
Не склоняйся к плитам головою.

Оглянись, как хорошо кругом:
Губы к розам так и тянет, тянет.
Помирились лишь в сердце со врагом –
И тебя блаженством ошафранит.

Жить так жить, любить – так уж влюбляться.
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если ж хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.

Это пела даже Шахразада, -
Так вторично скажет листьев медь.
Тех, которым ничего не надо,
Только можно в мире пожалеть.
/С. Есенин/

 

Шепчу "прощай" неведомо кому.
Не призраку же, право, твоему,
затем что он, поддакивать горазд,
в ответ пустой ладони не подаст.

И в этом как бы новая черта:
триумф уже не голоса, но рта,
как рыбой раскрываемого для
беззвучно пузырящегося "ля".

Аквариума признанный уют,
где слез не льют и песен не поют,
где в воздухе повисшая рука
приобретает свойства плавника.

Итак тебе, преодолевшей вид
конечности сомкнувших нереид,
из наших вод выпрастывая бровь,
пишу о том, что холодеет кровь,

что плотность боли площадь мозжечка
переросла. Что память из зрачка
не выколоть. Что боль, заткнувши рот,
на внутренние органы орет.
/И. Бродский/

 

Смятенье

1
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.

2
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.

3
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся -
И загадочных древних ликов
На меня поглядели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его - напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.

А. Ахматова

 

Не уделяй мне много времени,
Вопросов мне не задавай.
Глазами добрыми и верными
Руки моей не задевай.

Не проходи весной по лужицам,
По следу следа моего.
Я знаю - снова не получится
Из этой встречи ничего.

Ты думаешь, что я из гордости
Хожу, с тобою не дружу?
Я не из гордости - из горести
Так прямо голову держу.
/Белла Ахмадулина/

 

Играют пацаны в ****ушку
у госпитального двора,
а санитарки на просушку
бинты развесили с утра.
Играют пацаны в ****ушку...
И им, конечно, невдомек,
что в этот миг грызет подушку
чуть-чуть их старше паренек.
Он, как они, учился в школе,
гонял, как ас, велосипед...
И вот теперь рычит от боли
в ногах, которых больше нет...

(С) Беридзе Ю. В.

 

Мы ждем автобуса.Всегда
Мы ждем чего-то в этой жизни-
То улучшения в Отчизне,
То окончание дождя.
То ждем родного человека,
А то зарплаты долго ждем.
Ночь.Улица.Фонарь.Аптека.
День.Переулок.И дурдом.

А мы все ждем,забыли сами-
Чего,зачем и почему?
И месяц кислыми лучами
Колеблет пасмурную тьму.
В чем смысл подобных ожиданий
И встреча будет ли когда?
И то ли встретится,что ждали-
Ч то ждет нас?Счастье иль беда?


Так все сидим на остановке,
Остановилось время здесь.
И комары кусают ловко,
И хоть на крышу от них лезь.
А крышу солнце жадно шпарит,
И ветер клены тормошит.
И наш земной безумный шарик
В пространство космоса летит.

Автора не нашел

 

Мне страшно от того, что я тебя люблю,
И нету сил уйти и мочи нет остаться,
Притронуся к тебе - и губы опалю,
Отпряну от тебя - они испепелятья.
Мне страшно оттого, что жизнь и ты - одно,
Что я, сгорев дотла, из пепла не воскресну.
В сияющую ночь распахнуто окно,
Распахнута душа в сияющую бездну.

М. Белянчикова

 

и то, что было, набело
откроется потом
мой рок'н'ролл
это не цель и даже не средство

не новое, а заново
один и об одном
дорога в мой дом
и для любви это не место

прольются все слова как дождь
и там, где ты меня не ждёшь
ночные ветры принесут тебе прохладу
на наших лицах без ответа
лишь только отблески рассвета
того, где ты меня не ждёшь


а дальше - это главное
похожий на тебя
в долгом пути
я заплету волосы лентой

и не способный на покой
я знак подам тебе рукой
прощаюсь с тобой
как будто с легендой

прольются все слова как дождь
и там, где ты меня не ждёшь
ночные ветры принесут тебе прохладу
на наших лицах без ответа
лишь только отблески рассвета
того, где ты меня не ждёшь

и то, что было, набело
откроется потом
мой рок'н'ролл
это не цель и даже не средство

не новое, а заново
один и об одном
дорога в мой дом
и для любви это не место


Би-2

 

Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, --

ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и -- кстати -- самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

/И. Бродский/

 

Многим
Я – голос ваш, жар вашего дыханья,
Я – отраженье вашего лица.
Напрасных крыл напрасны трепетанья, –
Ведь все равно я с вами до конца.

Вот отчего вы любите так жадно
Меня в грехе и в немощи моей,
Вот отчего вы дали неоглядно
Мне лучшего из ваших сыновей,
Вот отчего вы даже не спросили
Меня ни слова никогда о нем
И чадными хвалами задымили
Мой навсегда опустошенный дом.
И говорят – нельзя теснее слиться,
Нельзя непоправимее любить…

Как хочет тень от тела отделиться,
Как хочет плоть с душою разлучиться,
Так я хочу теперь – забытой быть.
/Анна Ахматова/

Я научилась просто, мудро жить
Смотреть на небо и молиться богу,
И долго перед вечером бродить
Чтоб утомить ненужную тревогу,

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
/она же/

 

Земля мерещится иль есть.
Что с ней? Она бела от снега.
Где ты? Все остальное есть.
Вот ночь - для тьмы, фонарь - для света.

Вот я - для твоего суда,
безропотно, бесповоротно.
Вот голос твой. Как он сюда
явился, боже и природа?

Луна, оставшись начеку,
циклопов взор втесняет в щелку.
Я в комнату ее влеку,
и ты на ней покоишь щеку.
/Б. Ахмадулина/

Поступок неба - снегопад.
Поступок женщины - рыданье.
Капризов двух и двух услад
вот совпаденье и свиданье.

Снег, осыпаясь с дальних лун,
похож на плач, и сходство это
тревожит непроглядный ум
и душу темную предмета.

Слеза содеяна зрачком,
но плач-занятье губ и тела.
Земля и женщина ничком
лежали, и метель летела.
/Б. Ахмадулина/

 

В огромном городе моем -ночь.
Из дома сонного иду -прочь
И люди думают: жена, дочь, -
А я запомнила одно - ночь.

Июльский ветер мне метет - путь,
И где-то музыка в окне - чуть.
Ах, нынче ветру до утра дуть
Сквозь стенки тонкие грудИ - в грудь.

Есть черный тополь, и в окне - свет.
И звон на башне, и в руке - цвет.
И шаг вот этот - никому- в след,
И тень вот эта, а меня - нет.

Огни - как нити золотых бус,
Ночного листика во рту -вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам снюсь.

 

Вот опять окно, где опять не спят.
Может, пьют вино, может, так сидят.
Или просто рук не разнимут двое.
В каждом доме, друг, есть окно такое.

Крик разлук и встреч - ты, окно в ночи!
Может, сотни свеч, может 3 свечи.
Нет и нет уму моему покоя.
И в моем дому завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,
за окно с огнем!




Настанет день- печальный, говорят!-
Отцарствуют, отплачут, отгорят,-
Остужены чужими пятаками, -
Мои глаза, подвижные, как пламя.
И - двойника, нащупавший двойник -
Сквозь легкое лицо проступит лик.

О, наконец тебя удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
А издали - завижу ли я вас? -
Потянетесь, растерянно крестясь.
Паломничество по дорожке черной,
К моей руке, которой не отдерну.
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о живые,
Я ничего не возражу - впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску,
Святая у меня сегодня ПАсха.

По улицам оставленной Москвы
Поеду - я и побредете - вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, -
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый одинокий сон.

И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.

 

В час, когда осень щедра на дожди
и лихорадка осину колотит,
глянешь - а детство блестит позади
кроткой луною, упавшей в колодец.

Кажется - вовсе цела и ясна
жизнь, что была же когда-то моею.
Хрупкий узор дорогого лица
время сносило, как будто монету.

Мой - только памяти пристальный свет,
дар обладания тем, чего нет.
/Б. Ахмадулина/

 

Кочумай, безнадега!
Опарыши-листья
скукожились мертво на стылой земле.
Кочумай, безнадега!
А ветра голосисто
отпевают и тех, кто покуда в седле.
Кочумай, безнадега!
Словно новые гунны
налетели на Русь кучей-тучей лихой.
Кочумай, безнадега!
В небе пьяные луны
выжимают из туч застоявшийся гной.

Кочумай, безнадега!
Прочь, беда, от порога!
Со двора, с глаз долой - ты совсем не нужна!

Кочумай, безнадега!
Шла б своею дорогой...
Ты нежданна, незванна - какого ж рожна?

Кочумай, безнадега!..

Ишь, какой недотрога...
Но шалишь: я не в гости - надолго пришла.

Кочумай...
кочумай...

Ну, уж нет - начинай!

И начну...

Шар земной я ногою качну,
оступлюсь - и руками за стену.
Ну, кого здесь судить за измену?
Здесь предатели - все. И всего...

...А подателю сего -
наган с патроном в барабане:
нехрен впустую тарабанить,
барабанить, балаболить!
К делу субчика приневолить,
пустомелю да пустозвона!

Русь-то - не икона,
молиться не надо.
Не сберег? И ладно,
терпи чужих...

А прежде - скажи:
как докатились до ручки,
недотыкомки, недоучки,
недоумки без смысла и толку?

Страну ведь просрали - не иголку...

Молчишь, урод?
А ведь и ты - народ.
Иль для красного словца,
фигурял мордой лица,
говоря в подпитии веселом -
"без меня народ не полон"?

А это - итог чужих бедствий...
Считаешь своим - соответствуй!

Отпевают-то Русь рановато -
скажите, солдаты,
мертвые и живые.
Вы ж на Руси - стержневые!

Ну, мать твою... Опять - солдаты...
Который век мы на подхвате:
иных ответчиков и нету -
чуть что, так нас зовут к ответу.

Не потому ль, что стержневые,
мы большей частью - неживые?

(С) Беридзе Ю. В.

 

Не грусти, не грусти - повторяю, как мантру,
Не грусти, не грусти, будет все хорошо.
Сбрось тоску, словно кожу свою саламандра,
Подожги и по ветру развей порошок.

Было так до тебя, при тебе, и так будет
Долго-долго потом. И боюсь, что всегда...

Проживаем в бреду - бестолковые люди -
День за днем, час за часом, за годом года.
Мы живем, как те самые змеи до линьки -
В скорлупе лишних слов, лишних действий и зол;
Ни химчистка, ни с хлоркой двухсотая стирка
Не изменят на нас заскорузлый камзол.
Мы живем в суете нескончаемых ралли,
Позабыв (иль не знав), для чего и куда
Мы бежим, обгоняя судьбу по спирали
День за днем, час за часом, за годом года.
Мы живем под броней - без души, без эмоций,
Заливая у бара и их, и глаза,
В ресторанах глотаем отдушины порций,
Занимающих рот: лишь бы вдруг не сказать
Чего лишнего или чего-то такого,
Что в нас выдаст в сердцах человеческий дух,
Ну и что? Ему скоро за окнами снова
Пропоет похоронную песню петух.
Мы живем на страницах гламурных журналов,
Параллельно - на желтых страницах газет,
Параллельно - на рейтингах телеканалов,
И все время - на дыме своих сигарет.
Даже с жизнью готовы расстаться запросто,
Не успеет затеплиться утро с росой,
Если смерть к нам придет метр семьдесят ростом
В балахоне от Gucci, от Prada с косой.
Мы живем, как те самые змеи, но смены
Своей оболочки, в этой жизни, нам, увы, не видать
Она только продолжит - обманы, измены -
День за днем нарастать, нарастать, нарастать.
И когда-то мы сами себе перекроем
Кислород. И конец. И умрем. Но, увы,
И теперь на нас саван того же покроя,
Мы уже основательно с вами мертвы...

автор неизвестен
взято из ЖЖ автора "Духless"

 

Река несла по ветру льдины,
Была весна, и ветер выл.
Из отпылавшего камина
Неясный мрак вечерний плыл.
И он сидел перед камином,
Он отгорел и отстрадал
И взглядом, некогда орлиным,
Остывший пепел наблюдал.
В вечернем сумраке всплывали
Пред ним виденья прошлых дней
Будя старинные печали
Игрой бесплотною теней.
Один, один, забытый миром
Безвластный, но еще живой,
Из сумрака былым кумирам
Кивал усталой головой.
Друзей бывалых вереница
Врагов жестокие черты
Любивших и любимых лица
Плывут из серой темноты
Все бросили, забыли всюду
Не надо мучиться и ждать,
Осталось только пепла груду
Потухшим взглядом наблюдать...
Куда неслись его мечтанья?
Пред чем склонялся бедный ум?
Он вспоминал свои метанья,
Будил тревоги прежних дум...
И было сладко быть усталым,
Отрадно так, как никогда,
Что сердце больше не желало
Ни потрясений, ни труда,
Ни лести, ни любви, ни славы,
Ни просветлении, ни утрат...
Воспоминанья величаво,
Как тучи, обняли закат,
Нагромоздили груду башен,
Воздвигли стены, города,
Где небосклон был желт и страшен,
И грозен в юные года...
Из отпылавшего камина
Неясный сумрак плыл и плыл,
Река несла по ветру льдины,
Была весна, и ветер выл.
/А. Блок/

 

Словно тяжким огромным молотом
раздробили слабую грудь,
откупится бы ярким золотом,
только раз, только раз вздохнуть!
Приподняться бы над подушками,
снова видеть широкий пруд,
и увидеть, как над верхушками
сизых елей тучи плывут.

Все приму я - ложь и отчаянье,
даже жалости острие.
Только пыльный свой плащ раскаянья
не клади на лицо мое.
/Ахматова

 

Мы стоим - крестами руки -
безутешны и горды,
на окраине разлуки,
у околицы беды,
где, размеренный и липкий,
неподкупен ход часов,
и улыбки, как калитки,
запираем на засов.
Наступает час расплаты,
подступает к горлу срок...
Ненадежно мы распяты
на крестах своих дорог.
/Б. Окуджава/

 

И вовсе я не пророчица-
жизнь светла, как горный ручей.
А просто мне петь не хочется
под звон тюремных ключей...
(с) не помню, то ли Цветаева, то ли Ахматова

 

Я хочу быть твоей рукою,
Что скользит по алебастровому телу.
Я хочу быть речной волною,
Что дерзко и нежно ласкает тебя.
Я хочу быть звездой вечерней
Той, кому ты даришь свой взгляд.
Я хочу быть желаньем верным,
Одним из тех, что селятся в твоём сердце.
Я хочу быть твоей мечтою,
Тем вожделенным, что занимает твои мысли.
Я хочу вечно жить тобою,
Дышать и творить во имя тебя,
Потому что ты – моя радость,
Моя цель и моё вдохновенье,
Моя мощь и моя же слабость,
Меч, способный поразить, и живительная влага.
Ты – любовь моя, и об этом
Песня моего существования.
Я прошу весь мир стать поэтом,
Тем, кто способен был бы раскрыть тебе
В вое ветра и в лунном свете,
В танце волн и в шорохе песка,
В ликованье птиц на рассвете,
В игре лучей и в музыке ночи
Тайну сердца, что я доверю
В снах забытых тебе однажды,
И мечта твоя ушедшая произнесёт мои слова.

 

Когда отхлынет кровь и выпрямится рот
И с птицей укреплю пронзительное сходство,
Тогда моя душа, мой маленький народ,
Забывший ради песен скотоводство,
Торговлю, земледелие, литье
И бортничество, пахнущее воском,
Пойдет к себе, возьмется за свое -
Щегленком петь по зимним перекресткам!
И пой как хочешь. Выбирай мотив.
Судьба - она останется судьбою.
Поэты, очи долу опустив,
Свободно видят вдаль перед собою -
Всем существом, как делает слепой.
Не озирайся! Не ищи огласки!
Минуйте нас и барский гнев и ласки,
Судьба - она останется судьбой.
Ни у кого не спрашивай: - Когда?-
Никто не знает, как длинна дорога
От первого двустишья до второго,
Тем более - до страшного суда.
Ни у кого не спрашивай: - Куда?-
Куда лететь, чтоб вовремя и к месту?
Природа крылья вычеркнет в отместку
За признаки отсутствия стыда.
Все хорошо. Так будь самим собой!
Все хорошо. И нас не убывает.
Судьба - она останется судьбой.
Все хорошо. И лучше не бывает.

/Мориц/

 

Выходи! Я тебе посвящу серенаду.
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу - до упаду, -
Если муза меня посетит.

Я пока еще только шутю и шалю -
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю -
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, -
Если ты на балкон не придешь!

Ты отвечай мне прямо-откровенно -
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!

Во лесных кладовых моих - уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых...
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?!

Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал - и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю - я себя погублю, -
Но тебя я украду, уведу!

Я женихов твоих - через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, -
О не губи разбойничую кровь!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!

Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, -
Я - нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Брошу свой соловьиный разбой!

Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон,
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, -
Только ты выходи на балкон!

Во темечке моем да во височке -
Одна мечта: что выйдет красота, -
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!
/В. Высоцкий/

 

Жёлтые скалы вокзала
Города стылая мгла.
-Господи. Как я устала.
А ведь ещё не жила.
А ведь ещё не успела
Вдоволь наплакаться я…
Ах, какой истово-белой
Мнилась дорога моя!
Мнился в тумане Эдемом
Каждый заброшенный сад
Прятался маленький демон
В детских моих чудесах.
Всё, что прозренье-позднее,
Вместе с трудом и стыдом
Встало пред жизнью моею
И прорицало о том,
Как мне любить и молиться,
Как мне прощаться и петь.
Как будет Божия птица
Вечно в глаза мне глядеть…
Только тяжёл этот камень.
И этот крест не по мне.
Впрочем, хотел бы и Каин
Быть на иной стороне.
Чтоб не бежать своей тени,
Чтоб не слыхать воронья…
Боже, скажи мне:Ты с теми
Или с такими, как я?!
Мне бы ещё хоть мгновенье,
Слёз бы ещё хоть чуть-чуть:
Пасть пред тобой на колени,
Руки к Тебе протянуть:
Смилуйся,Господи Боже,
Душу мою исцели!
Оземь ударившись,может,
Не поднимусь я с земли.
Не поднимусь. Не восстану.
Слишком душой тяжела.
Господи, как я устала.
А ведь ещё не жила…

( не знаю-чьё..)

 

Ты вернёшь мои книги, слова ненаписанных песен.
Я верну тебе память и боль, что срастается с ней.
Мы не встретимся, милый, хоть мир до нелепого тесен.
Ибо встретиться нам-значит сделать весну холодней.
Мы не встретимся, милый.Ты-ангел, ты бродишь по раю-
Под босыми ногами шуршит золотая трава…
И, конечно, ты прав. Я сама себе путь выбираю.
Точно так же, как к песням своим подбираю слова.
И хотя ты теперь так возвышен и девственно грозен,
И твой лик, как икона, и нет тебя части со мной…
Ты любил целовать меня в губы на жгучем морозе
И потом провожать до калитки на тверди земной.
Что ж, разлук серебро, разделяй же и властвуй над нами!
В одиночестве как -то вольнее и глубже дышать.
…Я верну тебе то, что зовётся счастливыми снами.
Возврати же мне то, что зовёт беспокойством душа.
Только знай, всё отдав и забыв, ты проснёшься однажды,
Оттого, что уже нестерпима тоска.
И ты будешь метаться, снедаемый странною жаждой,
В каждой книге забытой пытаясь меня отыскать.
И, себя проклиная, что не было нужного слова,
Что разрушен твой дом и слезами окончен хорал,
Ты откроешь в раю свой излюбленный том Гумилёва
И припомнишь, как мне его, с ритма сбиваясь читал.

( и снова автор неизвестен)

 

Если ты меня разлюбишь,
Я устрою фейерверки
С ряженым и пьяным людом,
Чтоб он пел и прославлял
То, что ты меня разлюбишь.

Если ты меня оставишь,
Расстелю я на дорогах
Алые ковры, чтоб каждый
Путник славил то мгновенье,
Когда ты меня оставишь.

В золотые крыши пагод,
В изумруд речных затонов,
В киноварь пекинских улиц
Обернусь сама я, милый,
Коль тебя не будет рядом.

Нету выше благодати,
Чем из горя делать счастье.
Нету глупости безбожней,
Чем творить из счастья горе.

Но из счастья сделать счастье,
А из горя сделать горе
Не умел никто доселе,
Кроме нас с тобой, любимый

(автор неизвестен)

 

Рыцарь ( Вы истинно рыцарь?), послушайте, милый,
Ваши слова для меня из фарфора и стали:
Хрупкая нежность и кротость трепещущей силы,
Кротость, которая кротостью быть перестанет.
Сокол (а разве не сокол?), зачем вы крылаты
В мире, где больше нет неба и места полёту…
Знаете, Ангел мой, я ведь умела когда-то
В общем беззвучии взять нефальшивую ноту.
Это теперь для меня нет ни пенья. Ни замка.
Нет парусов корабля , ни прощанья Тристана.
Даже мечтам своим более я не хозяйка,
И потому я, наверно, мечтать перестала.
Рыцарь, окончены битвы, приспущены стяги,
Всё забывается. Даже-любовь. А иначе
Как же нам жить, создавая свой мир на бумаге
И над смешением строк то ликуя, то плача?!
Радуйтесь, Милый мой, тому, что хотя б не помянут
Нас ни добром и ни злом, ни в молитве, ни всуе.
Ибо и речи травой полевою увянут,
Ибо апрельской водою стекут поцелуи.
И коль вы всё-таки рыцарь-забудьте дорогу
В сладостный край, где давно уже нет моей доли.
И коль вы всё-таки-сокол-то Бог вам в подмогу
Да крепкий ветер с неласковым привкусом соли…
Будут слова, за которые мы не страдали.
Будет любовь…Но её-то как раз не хотели!
И легкомысленный блеск на стекле и металле-
Вот что осталось от наших судеб в самом деле.

 

Где разорвана связь между солнцем и птицей рукой обезьяны,
Где рассыпаны звезды, земляника да кости по полянам,
Где туманы, как ил, проповедуют мхам откровения дна,
Где хула, как молитва, - там иду я.

Где деревья вплетаются в летопись слов отголоском начала,
Где лесной часослов зашифрован устами пожаров,
Где большая дорога, черная ночь да лихие дела,
Где блестят за иконой ножи, - там иду я.

Где рассветы купаются в колодцах дворов да в простуженных лужах
Где в грязи обручилась с весенним дождем стужа,
Где глоток, как награда за прожитый день ночью без сна,
Где пропиты кресты, - там иду я.

Где надежда на солнце таится в дремучих напевах,
Где по молниям-спицам танцует гроза-королева,
Где Луна присосалась к душе, словно пьявка-змея,
Где пускают по кругу любовь, - там иду я.

Где Восток напоил молоком кобылиц кочевника-ветра,
Где по дорогам в острог по этапу ползут километры,
Где в грязи по колено да по горло в крови остывает земля,
Где распятье под сапогом, - там иду я.

Где молчанье подобно топоту табуна, а под копытами - воля,
Где закат высекает позолоченный мост между небом и болью,
Где пророки беспечны и легковерны, как зеркала,
Где сортир почитают за храм, - там иду я.

Я поднимаю глаза, я смотрю наверх.
Моя песня - раненный стерх.

Я поднимаю глаза...