После ветра и мороза было Любо мне погреться у огня. Там за сердцем я не углядела И его украли у меня. Новогодний праздник длится пышно, Влажны стебли новогодних роз, А в душе моей уже не слышно Трепетания стрекоз. Ах, не трудно угадать мне вора, Я его узнала по глазам, Только страшно так, что скоро, скоро Он вернет свою добычу сам. /Январь 1914, Анна Ахматова/ А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня непоправимо милый, И чем темней, тем трогательней ты. Ты пьешь вино, твои нечисты ночи, Что наяву, не знаешь, что во сне, Но зелены мучительные очи,- Покоя, видно, не нашел в вине. И сердце только скорой смерти просит, Кляня медлительность судьбы. Всё чаще ветер западный приносит Твои упреки и твои мольбы. Но разве я к тебе вернуться смею? Под бледным небом родины моей Я только петь и вспоминать умею, А ты меня и вспоминать не смей. Так дни идут, печали умножая. Как за тебя мне Господа молить? Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты не смог ее убить. /22 мая 1917/
Olg@ , Olg@ , нам ли жить в печали) добавлено через 3 минуты Прощай, позабудь и не обессудь. А письма сожги, как мост. Да будет мужественным твой путь, да будет он прям и прост. Да будет во мгле для тебя гореть звездная мишура, да будет надежда ладони греть у твоего костра. Да будут метели снега дожди и бешеный рев огня, да будет удач у тебя впереди больше, чем у меня. Да будет могуч и прекрасен бой, гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути. Бродский
[off] почему-то не встречалось ранее[/off] Думали: нищие мы, нету у нас ничего, А как стали одно за другим терять, Так, что сделался каждый день Поминальным днем,- Начали песни слагать О великой щедрости Божьей Да о нашем бывшем богатстве. /12 апреля 1915/ [off] Сколопендра, настроение - понедельниковский октябрь)))[/off] Хочешь знать, как все это было? - Три в столовой пробило, И, прощаясь, держась за перила, Она словно с трудом говорила: "Это все... Ах нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Еще тогда!" -"Да". /1911/ [off]и стихи, если красивые, то грусные попадаются... [/off] Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви, Как я знаю эти упорные Несытые взгляды твои! /1913/ А.А.
в наши трудные времена человеку нужна жена, нерушимый уютный дом, чтоб от грязи укрыться в нем. прочный труд и зеленый сад, и детей доверчивый взгляд, вера робкая в их пути и душа, чтоб в нее уйти. в наши подлые времена человеку совесть нужна. мысли те, что в делах ни к чему, друг, чтоб их доверять ему. чтоб в неделю хоть час один быть свободным и молодым. солнце, воздух, вода, еда - все, что нужно всем и всегда. и тогда уже может он дожидаться иных времен. Наум Коржавин и еще: До предела открыв телеса, Изогнув полумесяцем бровь, Ходит всюду девица-краса, Порождая в мужчинах любовь. И о женском величье своем Наивысшего мненья она, И надеждой на выгодный съем В модном клубе сегодня полна. Так идет она - попкой верть-верть, Так идет она - попкой круть-круть, И не знает, что близится смерть И что время готовиться в путь. И не знает, что острую твердь Некто хочет вонзить в ее грудь, И по-прежнему попка верть-верть, И по-прежнему попка круть-круть. Невдомек ей, что местный маньяк Преисполнен обидой большой - Не заметит красотка никак, Что маньяк обладает душой. А душа эта склонна к любви По завету Вселенского Зла: Мол, любимую ты излови И зарежь, чтоб другим не дала. Как вернется из клуба она, На нее он намерен напасть, Лифчик в рот затолкать и сполна Утолить свою грозную страсть. Но судьба рассудила не так, Как задумал влюбленный маньяк: Дева шла, каблучками тюк-тюк, А навстречу - зияющий люк. Приказал инженер Степанцов В люк под землю людей отрядить, А десятник Добрынин бухнул И забыл этот люк оградить. Ну а слесарь Григорьев открыл Ржавый вентиль один под землей, И оттудова пар повалил, Обжигающий пар роковой. И провалится девушка в люк, Замечтавшись о модных парнях, И несчастье почувствует вдруг Чутким любящим сердцем маньяк. Он примчится и глянет в дыру, Впопыхах позабыв о ноже... До готовности там на пару Разварилась девица уже. И заявит потом Степанцов, Что всему, мол, Добрынин виной, А Добрынин заявит, что он Был в тот день вообще выходной. Почему-то рабочие все Эту явную ложь подтвердят, А Добрынин потом намекнет, Что Григорьев во всем виноват. А Григорьев заявит, что он Вообще не по этим делам И что в тот незадавшийся день Вообще его не было там И что он теплотрассой другой Вообще занимался в тот день, И, конечно, рабочие все Подтвердят эту явную хрень. Человек собирался на съем И сварился мгновенно почти, А выходит, что все ни при чем И концов никаких не найти? Будет долго маньяка грузить Этот вечный российский вопрос, И на кладбище будет носить Он снопы экзотических роз. Не случилось в любимую грудь Погрузить ему острую твердь. Жизнь, увы, не расчисленный путь, А бессмысленная круговерть. И, наверное, в том ее суть, Что покуда ты попкой верть-верть, Что покуда ты попкой круть-круть, Этой попкой любуется смерть. не знаю, чье, но очень жизнеутверждающе)) добавлено через 27 минут «Любила», «люблю», «буду любить». А глаза-то у гостьи волчьи. Так дятел дерево глухо долбит День и ночь, день и ночь неумолчно, Так падает капля, пока не проест Гранита, так червь точит душу... У каждого грешника в мире свой крест, А мне — эти речи слушать. — Не кощунствуй, пожалуйста! Лучше пей, сквернословь. Не по страсти — по жалости Узнается любовь. «Люблю!» — повторяет зубастым ртом, Повторяет и смотрит в оба. Так глухо падает первый ком, Ударяясь о крышку гроба. Как перед грозою, воздух затих Такой тишиной нестерпимой... «Той казнью, которой казнила других, Сама же ты будешь казнима». 31 марта 1926 София Парнок.
День догорел на сфере той земли, Где я искал путей и дней короче. Там сумерки лиловые легли. Меня там нет. Тропой подземной ночи Схожу, скользя, уступом скользких скал. Знакомый Ад глядит в пустые очи. Я на земле был брошен в яркий бал, И в диком танце масок и обличий Забыл любовь и дружбу потерял. Где спутник мой? - О, где ты, Беатриче? - Иду один, утратив правый путь, В кругах подземных, как велит обычай, Средь ужасов и мраков потонуть. Поток несет друзей и женщин трупы, Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь; Пощады вопль, иль возглас нежный - скупо Сорвется с уст; здесь умерли слова; Здесь стянута бессмысленно и тупо Кольцом железной боли голова; И я, который пел когда-то нежно, - Отверженец, утративший права! Все к пропасти стремятся безнадежной, И я вослед. Но вот, в прорыве скал, Над пеною потока белоснежной, Передо мною бесконечный зал. Сеть кактусов и роз благоуханье, Обрывки мрака в глубине зеркал; Далеких утр неясное мерцанье Чуть золотит поверженный кумир; И душное спирается дыханье. Мне этот зал напомнил страшный мир, Где я бродил слепой, как в дикой сказке, И где застиг меня последний пир. Там - брошены зияющие маски; Там - старцем соблазненная жена, И наглый свет застал их в мерзкой ласке... Но заалелся переплет окна Под утренним холодным поцелуем, И странно розовеет тишина. В сей час в стране блаженной мы ночуем, Лишь здесь бессилен наш земной обман, И я смотрю, предчувствием волнуем, В глубь зеркала сквозь утренний туман. Навстречу мне, из паутины мрака, Выходит юноша. Затянут стан; Увядшей розы цвет в петлице фрака Бледнее уст на лике мертвеца; На пальце - знак таинственного брака - Сияет острый аметист кольца; И я смотрю с волненьем непонятным В черты его отцветшего лица И вопрошаю голосом чуть внятным: "Скажи, за что томиться должен ты И по кругам скитаться невозвратным?" Пришли в смятенье тонкие черты, Сожженный рот глотает воздух жадно, И голос говорит из пустоты: "Узнай: я предан муке беспощадной За то, что был на горестной земле Под тяжким игом страсти безотрадной. Едва наш город скроется во мгле, - Томим волной безумного напева, С печатью преступленья на челе, Как падшая униженная дева, Ищу забвенья в радостях вина... И пробил час карающего гнева: Из глубины невиданного сна Всплеснулась, ослепила, засияла Передо мной - чудесная жена! В вечернем звоне хрупкого бокала, В тумане хме'льном встретившись на миг С единственной, кто ласки презирала, Я ликованье первое постиг! Я утопил в ее зеницах взоры! Я испустил впервые страстный крик! Так этот миг настал, нежданно скорый. И мрак был глух. И долгий вечер мглист. И странно встали в небе метеоры. И был в крови вот этот аметист. И пил я кровь из плеч благоуханных, И был напиток душен и смолист... Но не кляни повествований странных О том, как длился непонятный сон... Из бездн ночных и пропастей туманных К нам доносился погребальный звон; Язык огня взлетел, свистя, над нами, Чтоб сжечь ненужность прерванных времен! И - сомкнутых безмерными цепями - Нас некий вихрь увлек в подземный мир! Окованный навек глухими снами, Дано ей чуять боль и помнить пир, Когда, что ночь, к плечам ее атласным Тоскующий склоняется вампир! Но мой удел - могу ль не звать ужасным? Едва холодный и больной рассвет Исполнит Ад сияньем безучастным, Из зала в зал иду свершать завет, Гоним тоскою страсти безначальной, - Так сострадай и помни, мой поэт: Я обречен в далеком мраке спальной, Где спит она и дышит горячо, Склонясь над ней влюбленно и печально, Вонзить свой перстень в белое плечо!" /А. Блок/
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом По аллее олуненной Вы проходите морево... Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева, А дорожка песочная от листвы разузорена - Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый. Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная... Упоенье любовное Вам судьбой предназначено... В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом - Вы такая эстетная, Вы такая изящная... Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам? Ножки плэдом закутайте дорогим, ягуаровым, И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом, Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом, И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым - Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!.. Игорь Северянин добавлено через 2 минуты Счастья не будет Олененок гордо ощутил Между двух ушей два бугорка, А лисенок притащил в нору Мышь, которую он сам поймал. Галина Демыкина. Музыка, складывай ноты, захлопывай папку, Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку. Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет. Счастья не будет. Винить никого не пристало: Влажная глина застыла и формою стала, Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным - Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным? Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно, Будет томительно, радостно - все, что угодно,- Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам, Нынешний возраст подобен гаданию с воском: Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка. Миг между жизнью и смертью - умрешь, и не жалко - Больше не будет единственным нашим соблазном. Сделался разум стоглазым. Беда несогласным: Будут метаться, за грань порываться без толку... Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку. Воск затвердел, не давая прямого ответа. Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это. Вольному воля. Один предается восторгам Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит. Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет. Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам. Мы-то не станем просить послаблений, а что там Бьется, трепещет, не зная, не видя предела, - Страх ли, надежда ли - наше интимное дело. Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою. Чет или нечет - не нам обижаться с тобою. Желтый трамвай дребезжанием улицу будит. Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет. Дм. Быков добавлено через 1 час 22 минуты Маша Протасова Брату моего деда, которому всегда будет семнадцать 1945 У него никого не было И она ни с кем не встречалась Им бы жить под одним небом Укрываться одним одеялом По утрам заваривать кофе Вечерами смотреть кино Любоваться любимым профилем И гостям разливать вино Им бы общие снимки на тумбочке (Как похожи – одно лицо!) У нее его фото в сумочке У него на пальце кольцо Дети, внуки, скандалы, праздники Свадьбы, проводы, тайный флирт Лед и пламень, кнуты и пряники Из которых жизнь состоит Только он похоронен у Немана А она за Вислой осталась... У него никого не было И она ни с кем не встречалась *** Чем отличается честность от глупости? Блуд от любви? Простодушность от тупости? Вкус от таланта? Бред от мечты? Мода от вечно живой красоты? Чем отличаешься ты от соседа? Солнце от лампы? Ничья от победы? Вера от страха? Сказка от лжи? Знаешь? Так что ж ты молчишь? Расскажи! Нет? Не умеешь? Есть вещи важнее? Камни за пазухой? Анны на шее? Правильность рифмы? Изысканный слог?.. Ты ничего рассказать мне не смог Там, где ты речь заводил о приличиях, Дело в отличиях. Только - в отличиях.
Еще далеко асфоделей Прозрачно-серая весна. Пока еще на самом деле Шуршит песок, кипит волна. Но здесь душа моя вступает, Как Персефона, в легкий круг, И в царстве мертвых не бывает Прелестных загорелых рук. Зачем же лодке доверяем Мы тяжесть урны гробовой И праздник черных роз свершаем Над аметистовой водой? Туда душа моя стремится, За мыс туманный Меганом, И черный парус возвратится Оттуда после похорон. Как быстро тучи пробегают Неосвещенною грядой, И хлопья черных роз летают Под этой ветряной луной. И, птица смерти и рыданья, Влачится траурной каймой Огромный флаг воспоминанья За кипарисною кормой. И раскрывается с шуршаньем Печальный веер прошлых лет,-- Туда, где с темным содроганьем В песок зарылся амулет, Туда душа моя стремится, За мыс туманный Меганом, И черный парус возвратится Оттуда после похорон! /Осип Мандельштам/
Выбор Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет, И на дне мирового колодца Он безумье свое проклянет. Разрушающий будет раздавлен, Опрокинут обломками плит, И, Всевидящим Богом оставлен, Он о муке своей возопит. А ушедший в ночные пещеры Или к заводям тихой реки Повстречает свирепой пантеры Наводящие ужас зрачки. Не спасешься от доли кровавой, Что земным предназначила твердь. Но молчи: несравненное право — Самому выбирать свою смерть. Прапамять И вот вся жизнь! Круженье, пенье, Моря, пустыни, города, Мелькающее отраженье Потерянного навсегда. Бушует пламя, трубят трубы, И кони рыжие летят, Потом волнующие губы О счастье, кажется, твердят. И вот опять восторг и горе, Опять, как прежде, как всегда, Седою гривой машет море, Встают пустыни, города. Когда же, наконец, восставши От сна, я буду снова я, - Простой индиец, задремавший В священный вечер у ручья? Н. Гумилев
Что за ночь с памятью случилось? Снег выпал что ли...Тишина. Душа забвенью зря училась.. Во сне задача решена. Решенье чистое, простое.. О чем я думал столько лет? Пожалуй, и вставать не стоит Ни тела, ни постели нет.. Набоков
Пестрой лентой разгадаю Звон серебряной Зари Восковой свечой гадаю На изгиб Судьбы-реки Позабуду, не заплачу Горьких слёз не пророню Восковой свечой удачу Нагадаю, приманю… Мой след, в травах летних угадай ты Планет, мир загадочный бескрайний Мой свет, тихо льётся лунной гладью Рассвет, полыхнёт твоею прядью… Тихою печалью снежной Усыплю лесную даль Тёплою рукою нежной Отведу тоску печаль Глаз твоих бездонный омут Не отпустит от себя Болью сладкой сердце стонет В даль кромешную меня маня! (С) Лесьяр.
То падая, то снова нарастая, как маленький кораблик на волне, густую грусть шарманка городская из глубины двора дарила мне. И вот, уже от слез на волосок, я слышал вдруг, как раздавался четкий свихнувшейся какой-то нотки веселый и счастливый голосок. Пускай охватывает нас смятеньем несоответствие мехов тугих, но перед наводнением смертельным все хочет жить. И нету прав других. Все ухищрения и все уловки не дали ничего взамен любви... ...Сто раз я нажимал курок винтовки, а вылетали только соловьи. /Булат Окуджава/
Константин Бальмонт Поздно Было поздно в наших думах. Пела полночь с дальних башен. Тёмный сон домов угрюмых Был таинственен и страшен. Было тягостно-обидно. Даль небес была беззвёздна. Было слишком очевидно, Что любить, любить нам – поздно. Мы не поняли начала Наших слов и песнопений. И созвучье отзвучало Без блаженных исступлений. И на улицах угрюмых Было скучно и морозно. Било полночь в наших думах. Было поздно, поздно, поздно.
Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, - Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Не знаю кто и в инете поискать не могу...
Бася, это Шекспир в переводе Маршака Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, — Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?
Мы говорим не "штормы", а "шторма" - Слова выходят коротки и смачны: "Ветра" - не "ветры" - сводят нас с ума, Из палуб выкорчевывая мачты. Мы на приметы наложили вето - Мы чтим чутье компасов и носов. Упругие тугие мышцы ветра Натягивают кожу парусов. На чаше звездных - подлинных - Весов Седой Нептун судьбу решает нашу, И стая псов, голодных Гончих псов, Надсадно воя, гонит нас на Чашу. Мы - призрак легендарного корвета, Качаемся в созвездии Весов. И словно заострились струи ветра - И вспарывают кожу парусов. По курсу - тень другого корабля, Он шел - и в штормы хода не снижая. Глядите - вон болтается петля На рее, по повешенным скучая! С ним Провиденье поступило круто: Лишь вечный штиль - и прерван ход часов, - Попутный ветер словно бес попутал - Он больше не находит парусов. Нам кажется, мы слышим чей-то зов - Таинственные четкие сигналы... Не жажда славы, гонок и призов Бросает нас на гребни и на скалы. Изведать то, чего не ведал сроду, - Глазами, ртом и кожей пить простор!.. Кто в океане видит только воду - Тот на земле не замечает гор. Пой, ураган, нам злые песни в уши, Под череп проникай и в мысли лезь, Лей звездный дождь, вселяя в наши души Землей и морем вечную болезнь! /В. Высоцкий/
Мне чужды ваши рассуждения: «Христос», «Антихрист», «Дьявол», «Бог». Я нежный иней охлаждения, Я ветерка чуть слышный вздох. Мне чужды ваши восклицания: «Полюбим тьму», «Возлюбим грех». Я причиняю всем терзания, Но светел мой свободный смех. Вы так жестоки – помышлением, Вы так свирепы – на словах, Я должен быть стихийным гением, Я весь в себе – восторг и страх. Вы разливаете, сливаете, Не доходя до бытия. Но никогда вы не узнаете, Как безраздельно целен я. Бальмонт
Гамлетом -- перетянутым -- натуго, В нимбе разуверенья и знания, Бледный -- до последнего атома... (Год тысяча который -- издания?) Наглостью и пустотой -- не тронете! (Отроческие чердачные залежи!) Некоей тяжеловесной хроникой Вы на этой груди -- лежали уже! Девственник! Женоненавистник! Вздорную Нежить предпочедший!... Думали ль Раз хотя бы о том -- что сорвано В маленьком цветнике безумия... Розы?.. Но ведь это же -- тссс! -- Будущность! Рвем -- и новые растут! Предали ль Розы хотя бы раз? Любящих -- Розы хотя бы раз? -- Убыли ль? Выполнив (проблагоухав!) тонете... -- Не было! -- Но встанем в памяти В час, когда над ручьевой хроникой Гамлетом -- перетянутым -- встанете... /Марина Цветаева/
"...То ненависть пытается любить Или любовь хотела б ненавидеть? Минувшее я жажду возвратить, Но, возвратив, боюсь его обидеть, Боюсь его возвратом оскорбить. Святыни нет для сердца святотатца, Как доброты у смерти... Заклеймен Я совестью, и мне ли зла бояться, Поправшему любви своей закон! Но грешники - безгрешны покаяньем, Вернуть любовь - прощение вернуть. Но как боюсь я сердце обмануть Своим туманно-призрачным желаньем: Не месть ли то? Не зависть ли? Сгубить Себя легко и свет небес не видеть... Что ж это: зло старается любить, Или любовь мечтает ненавидеть?.." Северянин
Я твое повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному водопою и смутные листья дремлют, свесившись над тропою. И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле. Я твое повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдаленно, как еще никогда не звучало. Это имя дальше, чем звезды, и печальней, чем дождь усталый. Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце мое виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, ее обрывая!
От легкой жизни мы сошли с ума: С утра вино, а вечером похмелье. Как удержать напрасное веселье, Румянец твой, о нежная чума? В пожатьи рук мучительный обряд, На улицах ночные поцелуи, Когда речные тяжелеют струи И фонари, как факелы, горят. Мы смерти ждем, как сказочного волна, Но я боюсь, что раньше всех умрет Тот, у кого тревожно-красный рот И на глаза спадающая челка. *** Нет, не поднять волшебного фрегата: Вся комната в табачной синеве,-- И пред людьми русалка виновата -- Зеленоглазая, в морской траве! Она курить, конечно, не умеет, Горячим пеплом губы обожгла; И не заметила, что платье тлеет,-- Зеленый шелк, и на полу зола... Так моряки в прохладе изумрудной Ни чубуков, ни трубок не нашли; Ведь и дышать им научиться трудно Сухим и горьким воздухом земли! /Осип Мандельштам/
М. А. Волошин Я глазами в глаза вникал, Но встречал не иные взгляды, А двоящиеся анфилады Повторяющихся зеркал. Я стремился чертой и словом Закрепить преходящий миг. Но мгновенно плененный лик Угасает, чтоб вспыхнуть новым. Я боялся, узнав - забыть... Но в стремлении нет забвенья. Чтобы вечно сгорать и быть - Надо рвать без печали звенья. Я пленен в переливных снах, В завивающихся круженьях, Раздробившийся в отраженьях, Потерявшийся в зеркалах.
Подмастерья Когда банальные причины Позволят нам уйти в запой, Когда - навеки излечимы - Мы станем сами не собой, Когда, скрепя сердца и перья, Совьём из лжи тугую вязь, Нас время примет в подмастерья Науки жить не торопясь. Когда - посмертно, но с апломбом - Мы примем чувства за порог, Когда судьба нам даст условно Пятнадцать мемуарных строк, Когда мы вытравим химеру Из этих параллельных вен, Мы посвятим друг друга в веру Терять не находя замен. Когда рассыплются преграды Без объявления ****ы, Когда нас выдадут награды Погибших на фронтах весны, Когда немыми вечерами Забудем, как друг друга звать, Мы тоже станем мастерами Искусства падая вставать. К. Арбенин.
Дождик ласковый, мелкий и тонкий, Осторожный, колючий, слепой, Капли строгие скупы и звонки, И отточен их звук тишиной. То -- так счастливы счастием скромным, Что упасть на стекло удалось; То, как будто подхвачены темным Ветром, струи уносятся вкось. Тайный ропот, мольба о прощеньи: Я люблю непонятный язык! И сольются в одном ощущеньи Вся жестокость, вся кротость на миг. В цепких лапах у царственной скуки Сердце сжалось, как маленький мяч: Полон музыки, Музы и муки Жизни тающей сладостный плач! /Осип Мандельштам/
Внезапный холод. И прохожих силуэты Чуть-чуть сутулятся. И спрятаны в карманы Уютно руки. Но от этого острее Чужие локти. Плюс 3 и ветер На асфальт налипли листья А есть ли люди, что любили б этот город Таким – растерзанным, в палитре серо-желтой, В унынье вечном? Расправлю плечи. Привлеку внезапно взгляды Толпу разрежу сверхстремительной походкой И появленьем разбужу тоскливый офис, Совсем пустынный. Согрею чайник А потом – о кружку - руки Заставлю заурчать приветливо компьютер Где может быть, пригрелось в дебрях паутины Твое письмо Внезапное тепло /Мошкова Елена/
Хуан Рамон Хименес Подай мне, надежда, руку, пойдем ли незримый гребень, туда, где сияют звезды в душе у меня, как в небе. Закрой мне другой рукою глаза и потусторонней тропинкой веди, слепого от снега твоей ладони. Зато мы такие дали увидим при свете грусти: под полной луною сердца любви голубое устье. Меня схорони во мне же от жара мирской пустыни и путь протори в глубины, где недра, как небо, сини. добавлено через 4 минуты Римма Казакова. Дураки Живут на свете дураки: На бочку меда - дегтя ложка. Им, дуракам, все не с руки Стать поумнее, хоть немножко. ***** - он как Иван-*****, Всех кормит, обо всех хлопочет. ***** - он тянет, как бурлак. ***** во всем - чернорабочий. Все спят - он, дурень, начеку. Куда-то мчит, за что-то бьется... А достается дураку - Как никому не достается! То по-дурацки он влюблен, Так беззащитно, без опаски, То по-дурацки робок он, То откровенен по-дурацки. Не изворотлив, не хитер,- Твердя, что вертится планета, ***** восходит на костер И, как *****, кричит про это! Живут на свете дураки, Идут-бредут в своих веригах, Невероятно далеки От разных умников великих. Но умники за их спиной гогочут... - Видели растяпу? *****, весь век с одной женой! - *****, не может сунуть в лапу! - *****, на вдовушке женат И кормит целую ораву!... Пусть умники меня простят - Мне больше дураки по нраву. Я и сама еще пока Себя с их племенем сверяю. И думаю, что дурака Я этим делом не сваляю. А жизнь у каждого в руках. Давайте честно к старту выйдем, И кто там будет в дураках - Увидим, умники! Увидим. добавлено через 20 минут Когда я вернусь, ты не смейся, когда я вернусь, когда пробегу, не касаясь земли по февральскому снегу, по еле заметному следу к теплу и ночлегу, и вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь. Когда я вернусь, о когда я вернусь... Послушай, послушай, не смейся, когда я вернусь, и прямо с вокзала, разделавшись круто с таможней, и прямо с вокзала в ничтожный, кромешный, раешный, ворвусь в этот город, которым казнюсь и клянусь. Когда я вернусь, о, когда я вернусь... Когда я вернусь, я пойду в тот единственный дом, где с куполом синим не властно соперничать небо, и ладана запах, как запах приютского хлеба, ударит меня и останется в сердце моем. Когда я вернусь, о, когда я вернусь... Когда я вернусь, засвистят в феврале соловьи тот старый мотив, тот забытый, затертый, запетый... И я упаду, побежденный своею победой, и ткнусь головою, как в пристань, в колени твои. Когда я вернусь... А когда я вернусь?.. А. Галич
Welcome, а что пить будем на литературном вечере? У нормальных людей дорога уходит в даль. Для нормальных людей страницы весна листает. Я увидела утром: в долине зацвёл миндаль. Мне нельзя миндаль: я - Снегурочка, я растаю. Предугадан конец зимы, и конца не жаль Ведь нормальным всем с потеплением радость в теле. Я видала утром: в долине зацвёл миндаль. Это значит - всё, отшумели мои метели. И звучит идиотской жалобой сонный ной, И в который раз оболочка хрустит пустая. Я люблю весну, но ругаюсь любой весной. Мне нельзя весну: я - Снегурочка, я растаю. А народ гудит, а народ удивлён и рад, А народу рай - не стенание, а награда. На горе Арарат растёт крупный, блин, виноград. Да пускай растёт - мне не надо, блин, винограда! Мне не надо дней, оскоплённых светилом нах Я устала жить, тем сиянием поражаясь. Я живу в жару только ночью и только в снах. Я в жару не живу вообще, я дрожу и жарюсь. Я дрожу и жру, я сижу и жую ботву, Я сижу и жду: ну когда же похолодает. Я люблю жару, я тихонько по ней плыву, И стремленье уплыть подальше меня снедает. А нормальным всем не понять ненормальных всех – Не понять, не суметь, не стать, в теплоту врастая. И горяч, как плач, обжигает мне уши смех: Не понять ей, *****! Щаз, Снегу-у-у-урочка, *****, раста-а-ает! Не сердись, мон шер. Я не буду такой всегда. Я сейчас поругаюсь чуть, и опять воскресну. Просто белым сфер в долине зацвёл миндаль. Это значит - снова лето. И хоть ты тресни. Хоть ты трескай суп, хоть ты пачками жуй салат, Будь ли скуп, ли туп, будь ты сидень, или ты студень. На горе Арарат вырос круууупный - глянь - виноград. Мы вино из него добудем, коль живы будем. Мы нальём вина и забудем про всё и всех. Будем пить и спать, и собой развлекать парнас. И горяч, как плач, наши кости растопит смех. И красивый пар останется вместо нас.
Скажите мне всё как есть, Найдите слова Иное искал я здесь, Но мне пора Туда где поют и танцуют фламенко Нервной гитары спесь - Её глаза Там где всё это есть, Но без меня Они поют и танцуют фламенко Всё что угодно, но только не ждать - Нервной гитары сдержанный плач. Всё что хотите, но путь мой туда, Где танцуют фламенко. добавлено через 3 минуты Кстати, опа! Правило литературного вечера: кто не рассказывает стих - тому не наливают.
Саша Черный. Споры Каждый прав и каждый виноват. Все полны обидным снисхожденьем И, мешая истину с глумленьем, До конца обидеться спешат. Эти споры - споры без исхода, С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой, Изнуряют тщетною борьбой И пугают нищенством прихода. По домам бессильно разбредаясь, Мы нашли ли собственный ответ? Что ж слепые наши "да" и "нет" Разбрелись, убого спотыкаясь? Или мысли наши - жернова? Или спор - особое искусство, Чтоб, калеча мысль и теша чувство, Без конца низать случайные слова? Если б были мы немного проще, Если б мы учились понимать, Мы могли бы в жизни не блуждать, Словно дети в незнакомой роще. Вновь забытый образ вырастает: Притаилась Истина в углу, И с тоской глядит в пустую мглу, И лицо руками закрывает... добавлено через 1 минуту чень Бальмонта люблю: АНГЕЛЫ ОПАЛЬНЫЕ Ангелы опальные, Светлые, печальные, Блески погребальные Тающих свечей,- Грустные, безбольные Звоны колокольные, Отзвуки невольные, Отсветы лучей,- Взоры полусонные, Нежные, влюбленные, Дымкой окаймленные Тонкие черты,- То мои несмелые, То воздушно-белые, Сладко-онемелые, Легкие цветы. Чувственно-неясные, Девственно-прекрасные, В страстности бесстрастные Тайны и слова,- Шорох приближения, Радость отражения, Нежный грех внушения, Дышащий едва,- Зыбкие и странные, Вкрадчиво-туманные, В смелости нежданные Проблески огня,- То мечты, что встретятся С теми, кем отметятся, И опять засветятся Эхом для меня!